«Я готова дойти до Европейского суда по правам человека»

Мать Вениамина Маршалова намерена бороться за сына до конца, доказывая его невиновность

После того как Вениамин Маршалов сказал на суде свое последнее слово, журналисты «ВС» пообщались с его матерью Людмилой Маршаловой. Женщина высказала свою точку зрения на судебный процесс и вообще на всю историю, связанную с убийством Валерии Варго.

- Сразу скажу, как бы ни завершился процесс в Октябрьском суде, я до конца буду бороться и доказывать невиновность своего сына. Я готова дойти до Европейского суда по правам человека, если это потребуется.
В уголовном деле очень много несостыковок, об этом уже говорили адвокат и сам Вениамин. Возмущает, что на это никто не обращает внимания, все ходатайства стороны защиты остаются без удовлетворения. Много говорилось о том, что под ногтями левой руки Валерии обнаружены смесь крови и биологическая материя другого мужчины, а не моего сына. Почему прокурор так рьяно возражает против производства генетической экспертизы с целью установления генотипа оставившего эти следы? По сути, кто-то неизвестный оставил свой генетический паспорт под ногтями Валерии, когда та защищалась (а именно об этом говорят эксперты, специалисты-медики). Прокурор же не хочет «открыть обложку паспорта», как бы боясь информации. Прокурор сказала, что это не главное. Что же может быть главнее всех перечисленных доказательств? При таком подходе «главным» будет лишь то, что нужно прокурору.
Если подходить объективно, следует признать, что главное не в том, что на ноже не обнаружили запахового следа Вениамина, а на пакете не было его отпечатков пальцев, а под ногтями Варго не было его биологического материала. Главное в том, что запаховой след и биологический материал обнаружены, и они принадлежат другому человеку, и этот человек не мой сын. Этот установленный экспертами факт не позволяет прокурору ссылаться на наличие каких-то перчаток. Суть доказательств причастности к убийству другого человека от этого не меняется, их значимость не уменьшается. Почему при расследовании этого дела у следствия наблюдалось полное отсутствие других подозреваемых? Нет допросов и экспертиз в отношении судимых, пьющих и других асоциальных личностей. Служебная собака привела полицейских к подъезду № 3, но ни у кого из подъезда не взяли вещи, смывы рук, срезы ногтевых пластин.
В суде мы не раз говорили, что место убийства и место обнаружения трупа - разные места. Почему следователи не удосужились проверить лифт, подвал или тщательно осмотреть квартиру, где жила Лера? Мы заказывали свою независимую экспертизу в солидном московском экспертном учреждении (Людмила Маршалова демонстрирует документ). Эксперт на вопрос, является ли место обнаружения трупа Валерии Варго местом ее убийства, ответил, что ни по фото эксперта, ни по протоколу осмотра не описаны следы крови. Это в своих показаниях подтверждали и свидетели - врач и фельдшер «скорой помощи».
По мнению эксперта, при таких ножевых ранениях должны быть видны следы обильного кровотечения. На полу, стенах, двери обязательно должны были остаться следы крови. На подошве кроссовка убитой имеется след крови, то есть она наступила в лужу крови. Однако луж крови на месте обнаружения трупа нет. В итоге независимый эксперт делает вывод о том, что смертельные ранения Валерия получила в другом месте, а не на лестничной площадке первого этажа. «Об этом однозначно свидетельствует отсутствие соответствующих механизму причинения повреждений следов крови», - делает заключение эксперт. Следователи почему-то не ставят перед собой главного вопроса: «Кому нужно было перетаскивать труп на площадку первого этажа, чтобы скрыть место убийства?».
И еще один момент, на который я хотела бы обратить внимание. Это непризнание моего внука Вадима потерпевшим по делу. По делу признан потерпевшим второй муж Валерии. В суде мы заявляли ходатайство о признании Вадима потерпевшим по делу, но прокурор считает, что, поскольку ребенок малолетний, ему не причинено ни морального, ни физического вреда. Еще добавила, что суд может признать и других лиц, но в соответствии с законом необходимо, чтобы обратились с этим сам потерпевший или его опекун, если он несовершеннолетний. По ее словам, ходатайства от ребенка или его опекуна не поступало, но поступало оно от подсудимого, обвиняемого в убийстве. Против такого ходатайства она возражала. Какое преимущество с позиции закона или с точки зрения норм морали получает подсудимый, у которого ребенок признан потерпевшим? Да никакого. Все права, которыми наделен в уголовном процессе потерпевший, в той же мере предусмотрены и для обвиняемого.
При этом Валерий Варго полностью поддерживает в этом вопросе прокурора. Его равнодушие в этом вопросе к Вадиму просто поражает! Ведь, с его слов, он любит Леру, в течение трех лет участвовал в воспитании ее сына. Наверное, поэтому он теперь хочет у него отобрать все материальные блага, в которые сам не вложил ни копейки. Смерть Леры безразлична Валерию, ведь не прошло и нескольких месяцев, как он нашел себе другую девушку.
Я обращалась на имя прокурора Мордовии, Уполномоченного по правам ребенка при Президенте РФ, Уполномоченного по правам ребенка при Главе РМ, к защите интересов ребенка просила привлечь органы опеки и попечительства. В итоге из прокуратуры республики мне пришел ответ, что защитники подсудимого не правомочны представлять интересы близких родственников потерпевшего. Потерпевшим по делу признан Валерий Варго. Кто его близкий родственник, которого не правомочен представлять мой защитник? Как это можно понять - это же настоящая китайская грамота.
От родственницы Леры мне известно, что Валерий Варго претендует на ее собственность, он обратился к нотариусу в течение недели после ее смерти. Не многие знают, что квартира на Химмаше досталась Лере, после того как повесилась ее мать. Почему следствие не задается вопросом, а не слишком ли часто в этой квартире уходят из жизни жильцы и меняются собственники? Валерий также претендует на квартиру на Юго-Западе, которая приобреталась моим сыном и Лерой. Еще он имеет притязания на сберкнижку своей жены, на которую Вениамин переводил алименты на содержание Вадима. Насколько мне известно, он даже обращался в пенсионный фонд и хотел оформить на себя пенсию Вадима по потере кормильца.
Конечно, тема, которую я затрагиваю, в первую очередь касается моих интересов. Однако такая проблема, такие обстоятельства могут коснуться любого. Это на первый взгляд кажется, что каждый отдельно взятый человек далек от подобной ситуации. В действительности беда в виде оговора, доноса, фальсификации может оказаться ближе вытянутой руки.
Сегодня есть семья, ребенок, квартира, определенное спокойствие. Завтра кто-то плохой может перечеркнуть все, и вместо этого на вашем жизненном горизонте оказываются следователи, специалисты, прокуроры и решетка на окошке камеры.
Можно было бы посоветовать остерегаться подобного окружения, отдаляться от него как от чумы. Но ведь они приходят без приглашения, как непрошеные гости. Наверное, нельзя спастись от равнодушного правосудия, ставящего в основу принимаемого решения только позицию прокурора и следователя.