«Вину не признаем!»

Сотрудники «Железобетона» считают, что в деле обрушения лестничных маршей нет их вины

В Ленинском суде стартовал громкий процесс по делу об обрушении лестничных маршей в ноябре прошлого года в строящемся многоэтажном доме в Саранске на пересечении улиц Гагарина и Фурманова. На скамье подсудимых оказались 50-летняя начальница лаборатории и отдела технического контроля предприятия «Железобетон» Надежда Сехчина и 37-летний бывший начальник формовочного цеха этого же предприятия Владимир Моисеев. Оба обвиняются по статьям «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей трем лицам» и «Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности, совершенное вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей». Следствие считает, что по вине Сехчиной и Моисеева произошло обрушение маршей в доме, погибли трое рабочих и еще один получил тяжелые травмы.  

«Передвигаюсь только с помощью костылей»
Перед залом суда собираются потерпевшие. Одним из тех, кто выжил в страшном ЧП, оказался 25-летний каменщик Геннадий Цыганов. Однако парень получил тяжелые травмы и теперь передвигается на костылях. Добраться до суда ему помогла супруга.
- До сих пор не могу восстановиться от полученных при обрушении травм, все болит, - признался журналистам Геннадий. - После трагедии я провел около двух месяцев в больнице. У меня перелом таза с правой стороны, с левой трещина. Я продолжаю лечиться. Ходить получается плохо, передвигаюсь только с помощью костылей.
- Помните, как все произошло?
- Я поднимался вверх по лестнице, и вдруг на меня упал обломок марша. После этого я мало что помнил.
- Вам выплатили какую-то компенсацию?
- СМУ-1 выплатило 1 млн 550 тысяч рублей.
- На ваш взгляд, кто виноват в трагедии?
- Тот, кто изготавливал марши.
- Какого наказания будете требовать для подсудимых, если их признают виновными?
- Пусть суд решит, какого наказания они заслуживают.  
- Плачу каждый день, не могу смириться, что моего единственного сына больше нет в живых, - не может сдержать слез мать погибшего Дмитрия Колесникова, Татьяна Ивановна. - Сыну был всего 31 год, он работал каменщиком в СМУ-1. В тот роковой день мне позвонил муж и сказал, что на строительном объекте, на котором работал сын, случилось ЧП, есть погибшие. Мы с мужем поехали на стройку, но нас туда не пустили, все было оцеплено полицией. Потом нам сообщили, что Дмитрий погиб, его завалило рухнувшими лестничными маршами. Мне потом рассказали, что у него было все переломано, травмы были несовместимы с жизнью.

«Говорить ничего не будем»
Надежда Сехчина и Владимир Моисеев появились в зале суда в сопровождении адвокатов. Журналисты пытались выяснить позицию подсудимых:
- Согласны ли вы с тем, что обрушение лестничных маршей произошло по вашей вине?
- Не будем ничего комментировать, - заявил Моисеев. Сехчина и вовсе на все вопросы отвечала молчанием.
- Вы можете что-то сказать людям, у которых погибли дети, родители?
- Пока мы ничего говорить не будем, - отрезал Моисеев.

Желающих посетить громкий процесс явилось столько, что небольшой зал суда не смог вместить всех. Секретарь судебного заседания просила переместиться в более большое помещение.
- Родилась в деревне Красная Нива, проживаю в Саранске, - представляется суду Надежда Сехчина. - Образование среднетехническое, замужем, несовершеннолетних детей не имею. Работаю начальником отдела технического контроля на предприятии «Железобетон». Не судима.
- Родился и проживаю в Саранске, - говорит Владимир Моисеев. - Образование высшее, женат, воспитываю двух несовершеннолетних детей 6 и 16 лет. Работаю монтажником стальных конструкций в СМУ-1.

Судья поинтересовался у потерпевших, намерены ли они обратиться в суд с исковыми заявлениями к подсудимым, почти все, за исключением Геннадия Цыганова, заявили, что вопрос с исками решат позже. Геннадий Цыганов подал исковое заявление сразу. В нем он просил взыскать с Сехчиной и Моисеева по 500 тысяч рублей в качестве компенсации морального вреда. Цыганов обосновал иск тем, что получил многочисленные тяжелые травмы, от которых проходит лечение по сегодняшний день. Мужчина получил группу инвалидности, не может полноценно ходить без костылей или инвалидной коляски, а на дальнейшее лечение нужны большие деньги.

Лестничные марши рухнули с 10-го по 1-й этаж
Обрушение лестничных маршей на строительном объекте произошло 13 ноября 2017 года. Во время разбора завалов из-под обломков были извлечены тела погибших работников строительной организации: 58-летнего Равиля Кокурина, 31-летнего Дмитрия Колесникова и 40-летней Светланы Гущиной. Еще один пострадавший, Геннадий Цыганов, в тяжёлом состоянии был доставлен в реанимационное отделение.

В день трагедии на лестничном марше на нижних этажах работали две женщины-малярши - Светлана Гущина и ее напарница Елена Рузанова. Еще двое рабочих, Дмитрий Колесников и Геннадий Цыганов, поднимались по лестнице на уровне 3-4 этажей. Мужчины шли с обеда на свое рабочее место на 10-м этаже. В тот момент на 11-м этаже работали каменщики Равиль Кокурин и дядя Геннадия Цыганова. По словам крановщика, они поставили поддон с кирпичом весом около 2 тонн на межэтажную плиту, на которой стояла та самая лестница. Стали отцеплять металлические стропы крана от поддона, в этот момент с крюка сорвалась цепь весом более 10 килограммов и рухнула на лестничный марш. Оказалось, что на крюках крана не было фиксаторов, которые предотвращают падение с них различных предметов.

Падение цепи дало нагрузку на лестничный марш весом в 550 кг. Как позже покажет экспертиза, этот марш мог выдержать нагрузку всего в 238 кг вместо положенных 1,7 тонны. На лестнице появилась трещина, этого не заметил Кокурин, который давал указание крановщику. Равиль ступил на лестничный марш, чтобы поднять цепь, и в этот момент конструкция под ним обрушилась. Лестница весом 2 тонны упала с высоты 3 метра с нагрузкой уже в 5 тонн. Естественно, нижестоящий марш тоже не выдержал нагрузки и рухнул, и далее обрушение произошло вплоть до 1-го этажа.

Равиль Кокурин упал в шахту вместе с маршем, Дмитрия Колесникова и Светлану Гущину также завалило. Светлану зажало между стеной и плитой. Какое-то время Гущина была жива и просила о помощи, однако быстро подобраться к ней было невозможно, помочь женщине было некому. Вскоре Светлана скончалась от травматического шока. Цыганова от гибели спало то, что в момент обрушения он находился не на лестнице, а на межэтажном перекрытии. Дядя Цыганова за мгновение до обрушения ушел к лифтовой шахте и момента обрушения не застал. Сразу после обрушения прораб строительного объекта позвонил в МЧС и вызвал спасателей.

«В какой-то момент я услышала грохот и успела отскочить на общий балкон, - рассказала после ЧП Елена Рузанова. - Лестничные плиты придавили моих коллег. Я слышала, как люди кричали и стонали. Однако ничем не могла помочь. Под завалами видела Геннадия Цыганова, Дмитрия Колесникова. Гена был жив. Кто-то из коллег предупредил меня, чтобы я никуда не пыталась уходить с балкона, дабы не спровоцировать нового обрушения. Через какое-то время приехали спасатели и с помощью лестницы спустили меня на землю… Со Светланой Гущиной мы проработали вместе более 10 лет. Она была замечательным человеком и трудолюбивым сотрудником… Очень жаль и мужчин - Равиля Кокурина и Дмитрия Колесникова…».

Лестничный марш был выполнен с нарушением проектных характеристик
По делу были проведены многочисленные экспертизы, которые позволили следствию сделать вывод, что смонтированный на межэтажную площадку 10-11 этажей лестничный марш, изготовленный предприятием «Железобетон», был выполнен с нарушением проектных характеристик. В частности, вместо трех арматурных сеток было установлено две с отсутствием целостности одной из них в нижней зоне лестничного марша, толщина защитного слоя бетона была 45 мм при установленных рабочими чертежами 10 мм. То есть бетона было залито больше, чем нужно, из-за этого давление на арматуру увеличилось.

По должностным инструкциям проверять качество и технологию изготовления лестничных маршей должны были сотрудники предприятия «Железобетон» - начальник ОТК Надежда Сехчина и начальник формовочного цеха Владимир Моисеев. На деле же было так: формовщики забирали арматуру, размещали в формы без какой-либо проверки и сами заливали их бетоном. Позже Сехчина и Моисеев ставили свои подписи, что технология соблюдена, на деле же ничего не проверяли. Гособвинение считает, что отсутствие контроля со стороны Сехчиной и Моисеева привело к выпуску некачественных строительных конструкций, которые в свою очередь стоили жизни трем рабочим и здоровья еще одному человеку.

После того как было оглашено обвинительное заключение, подсудимые Сехчина и Моисеев заявили: «Вину не признаем, показания пока давать не желаем».

«Позвонила напарница жены и сказала, что со Светланой случилась беда»
Далее суд приступил к допросу потерпевших, первым вызвали сына Равиля Кокурина Ирека:
- Отец работал в СМУ-1 каменщиком, трудился на строительстве многоэтажного дома по улице Гагарина, - говорит молодой человек. - 13 ноября мне позвонила мама и сообщила, что в доме, где работал отец, обрушились лестничные марши, оказалось, что отец попал под завалы и погиб.
- Знаете ли вы, при каких обстоятельствах все произошло?
- Я ездил на стройку, рабочие рассказали, что сначала на лестницу с крана упала цепь, марш треснул, потом на него наступил отец, и конструкция под ним рухнула. Все знаю только со слов строителей.
- Возмещался ли вам ущерб?
- СМУ-1 возместило около 1 млн рублей. Это произошло в течение месяца после ЧП. Я подписывал бумагу, что к СМУ-1 никаких претензий не имею.
- Супруга работала маляром в СМУ-1, - рассказывает другой потерпевший, Василий Гущин. - В момент трагедии в 14.30 мне позвонила напарница Светланы Елена Рузанова и сообщила, что произошла беда - супругу придавило плитой. Подробности трагедии я узнал только потом из уголовного дела. Я подъехал на стройку около 15 часов и был там до 18.00-18.30. До того момента, когда из-под завалов извлекли тело жены.
- У вас есть ребенок. Сколько ему лет?
- У меня дочь, ей 16 лет.
- Вам был возмещен вред со стороны СМУ-1?
- Да, был, 1,4 млн рублей.
- Если Сехчину и Моисеева признают виновными, будете обращаться к ним с иском?
- Да, в процессе.

«Хочу, чтобы виновные были наказаны»
- В СМУ-1 у меня работал сын Дмитрий, он трудился каменщиком, - говорит Татьяна Колесникова. - Он устроился туда за два года до трагедии, потом уходил на другую работу, затем снова вернулся. Сын был разведен, детей у него не было.
- Как вы узнали о трагедии?
- Мне позвонил муж, сказал, что в новостях слышал об обрушении лестничных маршей в строящемся доме по улице Гагарина, были жертвы. Мы сели в машину и поехали на стройку. Полиция нас туда не пустила… Потом пришлось ехать в морг.
- Помощь СМУ-1 вам оказало?
- Да, помогли в организации похорон и выплатили компенсацию 1,5 млн рублей. К ним претензий не имею. Но хочу, чтобы виновные были наказаны.
- Вы читали материалы уголовного дела?
- Читала.
- По вашему мнению, кто виноват в обрушении?
- Считаю, виноваты те, кто делал эти марши. Я думаю, суд разберется в том, кто виновен в этой трагедии.

«Очнулся - сломана нога, на теле рваные раны, кровь»
- Цыганов, вы стоять можете? - интересуется судья у потерпевшего парня с костылями.
- Да, могу. В СМУ-1 я работаю около 3 лет каменщиком, - начал свою речь Геннадий Цыганов. - В ноябре прошлого года я работал на строительстве многоквартирного дома по улице Гагарина. На объекте работало две бригады каменщиков.

- При каких обстоятельствах произошло обрушение? - интересуется прокурор.
- После обеда Кокурин первым пошел на 10-й этаж подготовить площадку для работы, поставить кирпич. В это время мы с Колесниковым только поднимались наверх по лестнице. Находились между третьим и четвертым этажами. В тот момент и произошло обрушение лестничных маршей. На меня упал обломок лестницы, я потерял сознание, очнулся, когда уже все случилось, вижу вокруг плиты. Самостоятельно встать не мог, т.к. у меня была сломана нога, на теле рваные раны, кровь везде. Потом меня вытащили спасатели.
- На ваш взгляд, почему обрушился лестничный марш?
- Считаю, что это случилось из-за некачественного лестничного марша.
- Люди, которые должны были технологически и практически контролировать изготовление лестничного марша, считают, что они не виноваты…
- Я так не считаю, виноваты те, кто изготавливает и проверяет. Из-за того, что была не соблюдена технология, погибли и пострадали люди!

«Как я буду работать на костылях?»
- Вы до сих пор находитесь на больничном? - спрашивает у Цыганова прокурор.
- У меня есть справка об инвалидности III группы. Врачи, которые делали мне операцию, запрещают работать еще год, а те, кто устанавливают инвалидность, отправляют меня трудиться. Спрашиваю, как же я буду работать на костылях? В ответ слышу: «Не знаю, иди работай!».

- Вы не обжаловали решение медико-социальной экспертизы?
- Обжаловал, но это ничего не дало. Эксперты считают, что я должен работать. У меня все сильно болит. Я постоянно вынужден принимать обезболивающее.

- Ваше мнение по поводу наказания.
- На усмотрение суда, но наказать обязательно надо.

- Вы говорите, что процесс изготовления должен был контролироваться. А как вы считаете, те, кто изготавливал, должны нести ответственность? - спрашивает адвокат.
- Я не знаю, кто и за что должен отвечать. Виноваты те, кто этот марш изготавливал. Раз следствие считает, что виновны Сехчина и Моисеев, значит, они должны нести ответственность. Из-за некачественной продукции погибли люди. Подсудимые виноваты в том, что не проконтролировали процесс изготовления марша.

Алексей Николаев