«Не считаю Америку виноватой во всем!»

 

Д.Б.: Так получилось, что я сначала служил срочную службу во внутренних войсках. А когда демобилизовался, естественно, встал вопрос о трудоустройстве. Тогда я еще даже не думал о службе в органах. Поначалу я, как и многие, съездил в Москву, поработал на стройке. Но быстро понял, что это не мое, и вернулся в Саранск. А потом я узнал, что в нашем отряде ОМОН есть вакансия. Подумал, почему нет? Сдал необходимые документы и начал служить.

Д.Б.: Нет. Честно говоря, и поводов особых не было. Отряд для меня стал как семья. Там я вырос, женился и высшее образование получил. Сейчас вот уже оканчиваю обучение на второе высшее образование. 

«ВС»: Когда поступали на службу в ОМОН, не пугало, что сотрудников часто посылают в командировки на Северный Кавказ?

Д.Б.: Когда устраивался, даже не думал об этом. Хотя меня предупреждали, что командировки будут. Но я спокойно к этому относился. Мама, конечно, переживала по первости, но потом привыкла. 

Д.Б.: Да. Я поступил на службу в ОМОН в 2008 году, а уже в 2009-м уехал в первую полугодовую командировку. А через полгода после возвращения уехал снова. Потом снова вернулся, пробыл здесь год. За это время успел жениться и снова уехал на полгода на Кавказ. 

Д.Б.: Знаете, говорят, что не боятся только дураки. Но мне во всем помогали старшие товарищи. Командиры у нас очень хорошие, так что особых трудностей не возникало. Рано или поздно необходимо было начинать. 

Д.Б.: Активные боевые действия в то время уже не велись. Бывали, конечно, отдельные всплески, но ни в какое сравнение с тем, что было раньше, это не шло. Наша работа в основном заключалась в блокировании возможных путей отхода для боевиков. Войсковые подразделения выгоняли боевиков из леса на открытую местность, а мы выставляли заслоны, чтобы они не могли скрыться. В непосредственных боестолкновениях мы не участвовали. Бывало, конечно, постреливали, но с каждым годом обстановка там стабилизировалась. 

Д.Б.: Знаете, наша база была расположена рядом с домом местного жителя. Как сейчас помню, звали его Абу. Он нормально к нам относился. Но особо мы с местными тогда не общались. Старались соблюдать все меры безопасности. Но и откровенной агрессии в наш адрес со стороны местного населения не было. 

Д.Б.: О себе не могу такого сказать. Говорить, что у меня был какой-то серьезный чеченский синдром, не приходится. Просто я многому там научился рядом с коллегами. У нас в отряде, к примеру, тогда еще служил дядя Ваня Рычагов. Он еще Афган прошел и обе чеченские кампании. А я был тогда молодой пацан, который таких людей слушал с открытым ртом. Нельзя, наверное, сказать, что я менялся. Просто взрослел. Понимаете, в длительных командировках в мужском коллективе приходится все делать самому не только за себя. Хотя я с детства привык к самостоятельности. Так получилось, что мама меня и сестру воспитывала одна. Я, к примеру, в той первой командировке готовить научился. Знаете, приготовить обед на тридцать человек тоже нужно суметь. Но эти навыки сильно пригодились в семейной жизни. 

 

«ВС»: За последние несколько лет вы единственный сотрудник мордовского ОМОНа, который награжден орденом Мужества. Можете подробнее рассказать, за что получили награду?

Д.Б.: Наградили меня за участие в операции по ликвидации так называемого торбеевского стрелка. Для Мордовии это, конечно, было неординарное событие. Чтобы в мирное время устроить такую бойню! Я на тот момент был командиром взвода. Сейчас, когда назад оглядываешься, кажется, что все вроде было как обычно. Несколько суток мы искали этого стрелка. В операции было задействовано большое количество личного состава и техники. Его искали и с помощью вертолетов, и беспилотники задействовали. Помню, мы тогда целый день работали, обошли несколько сел, но обнаружить подозреваемого не удалось. Мы легли спать. А уже под утро меня разбудили, сказали, что нужно как можно быстрее выдвигаться. Когда прибыли на место, нам показали дом, в котором укрылся подозреваемый. Мы оцепили дом, сформировали штурмовую группу и группу прикрытия и выдвинулись. Когда уже подходили к дому, мне по связи доложили, что в здании замечено какое-то движение. Когда нам осталось пройти до дома метров семь, дверь открылась, и раздался выстрел. Я дал очередь в ответ, и мы залегли. Знаете, все происходило очень быстро. Я тогда еще подумал, что не зря мы в командировках постоянно тренировались. Все-таки мышечная память - серьезная вещь. А засевший в доме тем временем снова открыл дверь и сделал еще один выстрел. Я дострелил свой магазин из автомата, но перезарядиться не успел. Достал пистолет, сделал два выстрела, оттащил коллегу за сарай. Просто, когда мы залегли, ему неудобно было перемещаться в обмундировании и с тяжелым щитом. Потом мы отошли, поступила команда блокировать ему пути отхода. А в непосредственной нейтрализации подозреваемого я не участвовал. 

Д.Б.: Понимаете, в человека, конечно, стрелять тяжело. Но когда такой человек там засел, сами понимаете… Он до этого уже убил трех человек, плюс пытался убить еще одного. И в нас стрелял. Но честно скажу, тогда я даже не думал об этом. Все происходило слишком быстро. Ребята, конечно, молодцы, которые со мной тогда находились. Сразу огнем прикрыли, никто не растерялся, держали ситуацию под контролем. 

Д.Б.: Конечно. Даже в командировках такого не было. Ведь у засевшего в доме было нарезное оружие. С семи метров он мог и бронежилет на любом из нас пробить. 

 

Д.Б.: Знаете, с детства этим занимаюсь. Раньше тренировался в детско-юношеской спортивной школе. Сейчас вот в любительском чемпионате за «Ромодановсахар» играю. 

Д.Б.: Понимаете, я сначала устраивался в милицию. Потом ее преобразовали в полицию. Теперь вот ОМОН переподчинили Росгвардии. Реорганизация происходит не только в ведомствах, но и в людях. Но задачи, которые стоят перед нами, остались прежними. Обеспечение охраны общественного порядка и борьба с терроризмом и экстремизмом. 

Д.Б.: Я, конечно, далек от политики и не считаю, что во всем нужно винить Америку и интернет. Хотя, безусловно, свою роль оба этих фактора играют. Но, на мой взгляд, дело в другом. Просто сейчас влиянию экстремистских настроений подвержено в первую очередь молодое поколение. Они очень много времени проводят в социальных сетях. Многие из них попадают под влияние вербовщиков, которые морочат им головы. 

Д.Б.: Понимаете, я рос в совершенно другое время, и у меня были другие приоритеты. Я, когда окончил девять классов, сразу пошел работать. Потом окончил десятый и одиннадцатый классы. Все мои одноклассники пошли в институт, а я опять пошел работать грузчиком. А потом ушел в армию. При этом из моего класса процентов десять молодых людей служили в армии. Помню, когда после демобилизации пришел в школу, меня спросили, где я пропадал два года. Никто не мог понять, зачем я вообще пошел служить. И у меня в свое время не было интернета и телефонов. Все свободное время я проводил либо на стадионе, либо в хоккейной коробке. А сейчас, посмотрите, сколько случаев суицида среди молодежи! Недавно, к примеру, читал об одном парне, который воспитывался в пьющей семье. Впоследствии он попал в ИГИЛ (запрещенная в нашей стране террористическая организация - прим. ред.). Хорошо, что спецслужбы его вовремя остановили. 

Д.Б.: Нужно лучше воспитывать нашу молодежь, привлекать их к общественно полезным занятиям. Понимаете, ведь часть вины за все происходящее лежит именно на нас. Ведь это мы сейчас сами делаем своих детей слабыми. Мы балуем их. Не успеют они пойти в школу, мы покупаем им дорогой телефон. Как только они получают аттестат зрелости, мы вручаем им ключи от машины. Молодежь сейчас совершенно не хочет работать. Никто не идет, к примеру, на завод. Все хотят все и сразу. Но так не бывает. Я, например, ноутбук купил себе в двадцать два года, когда из командировки приехал. И то взял в кредит, потому что денег не было. 

Д.Б.: Вряд ли. Мне даже в армии предлагали остаться по контракту, но я как-то не видел себя в этом качестве. Но видите, какая штука судьба. Сейчас я даже не представляю себе свою жизнь без нашего отряда. Практически все положительные моменты, которые происходили в последнее время в моей жизни, так или иначе связаны со службой. 

Д.Б.: Да у нас таких нет. Если человек приходит к нам на службу, значит, у него есть определенные качества, которые подталкивают его к этому. Но, безусловно, те, кто служит в наших рядах, - настоящие фанаты своего дела.