«Территория считается занятой, когда на нее ступил солдатский сапог!»

 

А.С.: Мой дед погиб на фронте. Отец по его стопам отправился служить, стал офицером, прослужил тридцать девять лет. Собственно, это и было главной причиной в выборе профессии. Другой жизни, кроме жизни военного в офицерской семье, у меня быть просто не могло. С ранних лет я вращался в среде военных и их детей. 

А.С.: В 1975 году я окончил школу и поступил в Ленинградское общевойсковое командное училище. Через четыре года окончил его, получил лейтенантские погоны и начал служить. 

А.С.: Нет. В Афганистане я оказался через два года после окончания училища. 

А.С.: По-разному. Главным образом, потому что информации об этом было очень мало. В нашей окружной газете было всего несколько публикаций, в которых сообщалось, что армия выполняет там учебно-боевые задачи. Слухов было очень много, но слухи и есть слухи. Понимаете, американцы тогда даже не собирались влезать в Афганистан, но нам все это преподносилось так: если не мы, значит, американцы. 

А.С.: Дело в том, что я сам для себя пробивал эту командировку. Для меня это очень непростой вопрос. Там погиб мой друг. Когда я узнал об этом, командир полка пошел навстречу в организации этой командировки. Так что для меня это не было неожиданностью. Для моей семьи - да. 

А.С.: Я командовал мотострелковым взводом. На эту должность меня назначили вместо погибшего лейтенанта. Вот он как раз попал в Афганистан сразу после училища. Что же касается задач, которые приходилось выполнять, то в большинстве случаев это была реализация разведданных. Разведка по своим каналам выявляла местоположение и характер действий душманов. Душман в переводе с фарси означает «враг». Их местное население так называло. К примеру, нам поступает информация, что группировка противника находится в таком-то населенном пункте или движется по такой-то дороге. Ее необходимо было уничтожить. Вот, собственно, и все, что касается боевых задач. Что касается гуманитарных задач, то и субботники проводили с привлечением местного населения, даже деревья приходилось сажать. Примечательно, что в СМИ того периода освещались в основном именно гуманитарные действия нашей армии, а про боевые задачи практически не писали. Как будто их и не было вовсе. Непонятно только, откуда трупы брались?! На самом деле примерно раз в месяц мы выходили на боевые операции в составе усиленного мотострелкового батальона. Наш батальон находился в четырехстах километрах от полка, все сообщение осуществлялось исключительно на вертолете. Раз в год к нам прибывала большая колонна, которая доставляла запасы длительного хранения, включая инженерные средства и боеприпасы. Плюс к тому, что раз в месяц мы выходили на боевые операции, раз-два в неделю выходили в засады. 

А.С.: Да. 

А.С.: Меня Бог миловал. В моем взводе несколько человек были ранены, но безвозвратных потерь не было. За двадцать три месяца, что я пробыл в Афганистане, мы провели двадцать три боевые операции.

 

А.С.: Когда только начинал службу в Мурманске, меня начальник разведки полка сватал на должность командира взвода разведроты. Но тогда не сложилось, потому что я оказался в Афганистане. Примечательно, что в Афганистане я оказался командиром нештатного разведвзвода, хотя формально никакого отношения к разведке не имел. А уже после окончания академии в 1990 году первым человеком, с которым я встретился, прибыв к новому месту службы, оказался командир разведывательного батальона. И он мне предложил занять его место. Через полгода состоялось мое назначение. 

А.С.: Безусловно. Ведь в мотострелковом батальоне я занимался в основном бумажками, у этого подразделения просто не было своих сил и средств для проведения разведывательных действий. Он питался теми разведданными, которые получал из других специальных подразделений. Соответствующую теоретическую подготовку я прошел еще в академии, ну а практика была в свое время в Афганистане. Когда я стал начальником разведки дивизии, уже после разведбата, меня часто спрашивали: «Ты когда-нибудь занимался тем, чем должен заниматься офицер?». Я отвечал: «Да, четыре года. Два года в Афганистане и два года до этого».

 

А.С.: На мой взгляд, это совершенно разные вещи. В Афганистане советская армия, по сути, занималась поддержкой режима. В Сирии же идет противостояние с американцами и их союзниками. Поймите, дело ведь не в фигуре Башара Асада. Был бы на его месте другой законный президент, который обратился бы с просьбой о помощи, наша страна все равно помогла бы. Но только чтобы не допустить того, что произошло в Ираке и Ливии. 

А.С.: На мой взгляд, Путин очень ясно сказал об этом. Он заявил, что там куются кадры для того, чтобы совершать теракты в нашей стране. 

 

А.С.: На мой взгляд, с Украиной сейчас происходит то, что и должно было произойти. Она шла к этому с 1991 года. Знаете, я окончил школу в Ивано-Франковске. Украинский язык до сих пор приятен моей душе. Ведь у нас до сих пор многие россияне во время застолий поют украинские песни. Они очень напевные, мелодичные, очень душевные. Но возводить украинский язык в статус гегемонистического, наверное, не совсем справедливо. Но еще во время учебы в школе в Ивано-Франковске наблюдалось негативное отношение к русскоязычному населению. 

А.С.: Ничего плохого. Дело в том, что Ивано-Франковская область вошла в состав Украины в 1939 году. До этого Львовская, Ровенская и Ивано-Франковская области являлись территориями Польши. Ужгород и Закарпатье относились к Венгрии. И тут пришли русские! И после того как оттуда погнали немцев вместе с дивизией «Галичина», там еще до 1956 года уничтожали этих «лесных братьев» бендеровцев. В их сознании сохранилась память об этом. Они до сих пор считают русских НКВДшниками. И то, что должно было произойти, произошло. Конечно, при мощной финансовой поддержке Запада, который давно мечтал оторвать Украину от России. 

А.С.: А дальше на Украине сменится власть, наступит просветление в мозгах. Глядишь, и одумаются. 

А.С.: Для меня очевидно, что эта операция была проведена при помощи агентуры. Наверняка украинским спецслужбам удалось завербовать кого-то из ближайшего окружения Гиви. Лично я не думаю, что там имел место выстрел из огнемета. Для стрелка это означает выдать себя. Его бы тут же уничтожили. Другое дело - заложить термобарический боеприпас непосредственно в кабинете и по условленному сигналу привести в действие. Наверняка был человек, который просигнализировал о том, что Михаил Толстых вошел в кабинет. 

А.С.: Не только с контрдиверсионной, но и с контрразведывательной подготовкой дела обстоят очень плохо. Очевидно, что в народных республиках просто нет подготовленных в этой области специалистов. Контрразведывательных традиций у них нет, и они создают их своей кровью. 

А.С.: Не думаю, что сейчас вообще стоит говорить о скором окончании конфликта на Донбассе. «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет». А, как показывает практика, согласья там нет. Об этом можно судить хотя бы по тому, с каким успехом украинские спецслужбы проводят одно покушение за другим. Возможно, украинская армия остановит или приостановит свое наступление на Донбассе. Но вялотекущий конфликт все равно продолжится. Дело в том, что Порошенко сейчас находится в очень сложной ситуации. Ему и перед своими нельзя выглядеть плохо, и перед деньги дающими плохо выглядеть нельзя. Ведь они же понимают, что Украина катится в пропасть, но им жалко уже вложенные деньги. Ведь в этот проект вложены колоссальные средства. А что на выходе? Порошенко переругался с Польшей из-за бендеровцев. У поляков, кстати, очень хорошая историческая память. А националисты просто не умеют по-другому жить. 

А.С.: Конечно, нет. Это даже не моя мысль, это аксиома. Ведь в интересах общевойскового командира действуют все остальные рода войск. Нет ни одного рода войск, который действует исключительно самостоятельно. Взять те же ВКС. Но и они действуют в интересах сухопутных сил. Территория может считаться занятой только тогда, когда туда ступил сапог солдата. А для того чтобы облегчить солдату выполнение задачи, создаются суперсовершенные системы. Включая средства огневого поражения и боевого обеспечения. Если раньше мне нужно было окончить целую академию, чтобы научиться пользоваться каким-то прибором, то теперь это может быть не нужно. Но я должен понимать, какой результат получу от манипуляций с ним и что с этим результатом делать. В любом случае без человека здесь не обойтись.