Больны и очень опасны

 

- Знаете, он же всегда мне помогал. Он же как ребенок. Всю зиму снег чистил. Как на тракторе, все удивлялись. К бабушке со мной все время ходил. И пока я с работы не приду, он никогда от бабушки не уходил. Когда пришла весна, он начал убираться на улице. Все убирает и убирает. И около нашего дома все убрал, и возле дома бабушки тоже все убрал. Я не знаю, как так получилось! Ведь он всегда дома был. Раньше он, случалось, выпивал. Но в последнее время вообще не пил. А в четверг 14 апреля его как будто подменили. Он какой-то другой стал. Я тогда еще подумала, что нужно сходить за направлением в больницу. Хотела его снова на лечение отправить. Я спросила его, пойдет ли он лечиться. Он кивнул, сказал, что пойдет. Я сказала, что отвезу его на такси. Он согласился. Он всегда со всем соглашался. Но вечером того же дня, когда мы пришли домой от бабушки, он сел на стул и замолчал. Знаете, он спать всегда ложился очень рано, в девять вечера уже спал. А тут сидит и сидит на стуле. Ну я оставила его в покое, легла спать. Но в час ночи проснулась, а он все сидит на стуле. Я снова легла спать. А когда проснулась еще раз, его уже не было дома. И с ним никак невозможно было связаться. Я же телефоны-то ему игрушечные покупала. Недавно получила пенсию, купила ему говорящий игрушечный телефон. И еще один у него был настоящий, но сломанный. Но что с ним случилось?! Конечно, мне его жалко, ведь он мой ребенок! Что ж теперь, что будет, то и будет. 

Этот монолог матери Сергея Макарова Галины Макаровой корреспондент «ВС» записал за несколько минут до того момента, когда Большеигнатовский районный суд выдал санкцию на арест подозреваемого в тройном убийстве. Решение суда Макаров воспринял с облегчением. Больше всего на свете он боялся, что его снова направят на лечение в психиатрический стационар специализированного типа, где он был уже трижды. Однако всякий раз возвращался домой и снова совершал преступления. Кражи, грабежи, а потом вдруг в один момент перекочевал в совершенно иную уголовную касту. Следствию удалось выяснить, что убийство Сергей Макаров совершил в ходе внезапно возникшей ссоры, катализатором которой стал алкоголь. С трудом контролировавший свое поведение и в трезвом состоянии, по пьянке Макаров просто превратился в зверя. Удары ножом он наносил хлестко, не оставляя своим жертвам ни малейшего шанса выжить. Но минутная вспышка агрессии очень быстро сменилась традиционной апатией ко всему. Макаров успел еще покушать в залитом кровью доме, после чего спокойно отправился бродить по окрестностям. Когда его нашли и начали задавать вопросы, он спокойно рассказывал о том, как наносил удары, но на всякий случай уточнил у стражей порядка, умерли ли его жертвы. А потом попросил покушать... 

Это преступление шокировало не только местных жителей, но и стражей порядка, знавших Сергея Макарова. Участковые отмечают, что мужчина всегда вел себя спокойно. Внешней агрессии от него никогда не исходило. 

- Мы всегда общались с ним как с ребенком, - рассказывал журналистам «ВС» участковый Александр Седойкин. - С ним нельзя было разговаривать грубо, в этом случае он просто замыкался в себе. 

 

Окажись на месте Сергея Макарова здоровый гражданин, за убийство трех человек он гарантированно получил бы пожизненное заключение. Но в данном случае представители следствия с самого начала не скрывали, что отправить подсудимого за решетку вряд ли получится. Заболевание в той же мере является его спасательным кругом, сколь и тяжким крестом на всю жизнь. Закон крайне благосклонно относится к людям, страдающим расстройствами психики. Без личного согласия больного его не то что на лечение, даже на освидетельствование отправить нельзя. В случае же совершения преступления максимум, что грозит виновному, - это несколько лет в психиатрическом стационаре специализированного типа. Причем срок нахождения в медицинском учреждении определяет вовсе не суд, а медики. Просто потому, что четких сроков лечения в подобных случаях не существует. После улучшения состояния больного медики направляют в суд заключение об освидетельствовании, и принудительное лечение прекращается. Больной возвращается в общество, но в большинстве случаев в скором времени вновь совершает преступление. 

Между тем, как показывает статистика, в последнее время в нашей стране увеличилось не только количество преступлений, совершаемых психически нездоровыми людьми, но и степень их жестокости. На общем фоне тройное убийство в Большеигнатовском районе Мордовии не выглядит особо выдающимся. Судите сами. Во Владимирской области душевно больной мужчина зверски убил 4-летнего мальчика, в Москве страдающая расстройством психики женщина, работавшая няней, обезглавила девочку, а потом носила ее голову по городу. В Нижнем Новгороде мужчина, больной шизофренией, убил шестерых детей, жену и мать. В Москве ученик средней школы убил учителя, охранника, ранил полицейского, а одноклассников взял в заложники. Это далеко не полный перечень преступлений, после которых в обществе вновь вспыхивают дискуссии о необходимости защиты людей от душевно больных. 

По данным статистики, на сегодняшний день в России зарегистрировано пять миллионов граждан, имеющих психические заболевания. Порядка пятнадцати тысяч из них представляют реальную угрозу для общества. Все та же статистика утверждает, что двенадцать процентов убийств в нашей стране совершают люди, страдающие расстройством психики. Однако безнаказанность невменяемых распространяется и на гражданско-правовые отношения. Некоторое время назад много шума наделала история жителя Москвы Леонида Насветикова. На своем автомобиле он умышленно совершал дорожно-транспортные происшествия. В результате были серьезно повреждены более двух десятков автомобилей. Но когда началось разбирательство, выяснилось, что виновник всех аварий страдает расстройством психики. По результатам экспертизы он был признан невменяемым и освобожден от возмещения ущерба, общая сумма которого превысила десять миллионов рублей. При этом вопрос: «Кто выдал душевно больному человеку водительские права?» так и остался без ответа. А ведь страдающие расстройствами психики люди получают не только водительские удостоверения, но и разрешение на хранение оружия. Любой, кто проходил эту процедуру, знает, что медицинский контроль в подобных ситуациях является простой формальностью. Временами достаточно просто заплатить необходимую сумму денег, и медицинская справка, дающая право получить разрешение на приобретение травматического или охотничьего оружия, оказывается у соискателя. О возможных последствиях, как правило, никто не думает. 

 

Так возможно ли вообще обезопасить окружающих от агрессии, которую проявляют люди с диагнозом? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Однако многие специалисты в качестве одной из основных причин проблемы называют низкий уровень контроля над людьми, страдающими расстройствами психики. На сегодняшний день в России нет даже единой базы граждан, страдающих душевными расстройствами. При смене места жительства, если больной добровольно не встал на учет в психиатрический диспансер, он просто выпадает из поля зрения медиков и правоохранительных органов. Состояние его здоровья в таких случаях никем не контролируется. В результате государственная машина начинает реагировать лишь после того, как он совершит что-нибудь страшное. 

- Судебное решение о применении принудительных мер медицинского характера довольно своеобразный социальный институт, - говорит саранский адвокат Сергей Наумов. - С одной стороны, он, безусловно, необходим. Потому что число психических расстройств год от года только растет. И, скорее всего, будет расти. Но, с другой стороны, это уже, что называется, реакция постфактум. К сожалению, в нашей стране очень плохо работает система диагностики и профилактики. Все почему-то ждут крайнего события, и никто не работает на опережение.

Косвенно с этим соглашаются и представители Следственного комитета. В ведомстве, комментируя дело Сергея Макарова, подчеркивают, что в ходе расследования тщательно выяснялись все обстоятельства, которые могли способствовать совершению этого преступления. По итогам этой работы в адрес руководства органа внутренних дел внесено представление с требованием принять необходимые меры для недопущения подобных нарушений впредь. Проще говоря, в СК недвусмысленно намекают на то, что стражи порядка должны были более бдительно контролировать поведение Сергея Макарова. Но упрекать полицейских в бездействии вряд ли уместно. Участковый регулярно навещал Макарова, беседовал с ним и его близкими. В конце концов, убийцу и задержали-то именно благодаря грамотной работе местных участковых. К тому же к каждому душевнобольному не приставишь по индивидуальному сотруднику полиции и медику. Ведь никто не знает, когда у него в голове что-то щелкнет, и он пойдет убивать. 

Вернуть принудительную госпитализацию?

Необходимо отметить, что поиски решения проблемы защиты граждан от психически нездоровых членов общества ведутся в нашей стране довольно давно. Многие специалисты, к примеру, предлагают вернуться к действовавшей во времена СССР системе помощи душевнобольным. Она, напомним, гарантировала, что агрессивного человека, если есть основания подозревать его в психическом нездоровье, могли принудительно забрать в медицинское учреждение для освидетельствования. Если эта процедура показывала, что больному необходима помощь медиков, его госпитализировали, несмотря на все возражения. Однако после развала Советского Союза от этой системы отказались под предлогом того, что часто принудительные меры медицинского характера применялись по политическим соображениям. Сейчас уже общепризнано, что перегибы действительно были, зато не было такой статистики тяжких преступлений, совершаемых психически нездоровыми людьми. Как бы там ни было, но в России был принят новый закон «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании». Этот документ дал душевнобольным столько прав и избавил их от стольких обязанностей, что поставил под вопрос соблюдение основных свобод здоровых граждан. Прежде всего, прав на жизнь и здоровье. 

Справедливости ради, стоит отметить, что отдельные случаи так называемой карательной психиатрии случаются и при новом законе. В 2010 году в Саранске много шума наделала история с помещением в психиатрический стационар матери-одиночки, не проявлявшей никакой агрессии к окружающим, работавшей на производстве и занимавшейся воспитанием единственной дочери, которая после изоляции матери оказалась в приюте. По одной из версий, женщину могли упрятать в стационар, чтобы прибрать к рукам принадлежавшую ей комнату. Спасти ситуацию тогда помогло вмешательство общественности. В этой связи опасения правозащитников по поводу возвращения к советской системе психиатрической помощи вполне обоснованны. К тому же и сами медики признают, что в этом случае возможны злоупотребления. В качестве альтернативы предлагается расширить перечень показаний для судебной экспертизы психически больных людей, чтобы не ждать, когда они причинят кому-то реальный вред. Кроме того, необходимо развивать амбулаторную психиатрическую службу, то есть усиливать контроль за уже известными пациентами и активно выявлять новых. В любом случае все признают, что решать эту проблему необходимо в максимально короткие сроки, не дожидаясь, когда очередной Макаров выйдет на охоту.