«Мы вернули Крым!» - и в этом есть часть и моей заслуги»

- Я окончил факультет физической культуры МГПИ им. Евсевьева. Довольно долго занимался биатлоном, сначала с отцом, а затем тренировался уже в вузе. Участвовал во многих соревнованиях за институт, за республику. Занимал места, завоёвывал награды. Когда окончил институт, получил повестку. Вопроса, идти или не идти служить, для меня не существовало. Я понимал, что должен отдать долг Родине, к тому же мой отец, человек старой закалки, просто не понял бы меня, если бы я решил «откосить». 

Так как я ещё на гражданке занимался спортом, меня быстро заметили и распределили в команду спецназа. Направили служить в новосибирское Высшее командное училище. Там обучались курсанты и несколько рот срочников. 

На месте службы я освоился довольно быстро. Помогла спортивная подготовка. Поэтому «физо», несмотря на экипировку, ведь бегать кроссы приходилось в берцах, а не в привычных кроссовках, я сдавал по привычке на норматив. 

Другое дело психологическая обстановка. Сослуживцы были со всей России, разных национальностей - как с ними подружиться, чтобы не было никаких конфликтов. Правда, наш капитан быстро дал понять, что здесь мы все одна семья и нам здесь жить. Это понимание гасило любые недоразумения между солдатами.

Потянулись армейские будни. Каждое утро физо, занятия, укладка парашютов, прыжки… Когда закончилась «учебка», нас распределили по бригадам. Я остался служить в Новосибирске. К тому времени я уже привык к армейскому быту, тем более что всё основное время мы проводили на учениях «в полях». Огневая подготовка, ночные стрельбы… 

В феврале нас отправили в Юргу. Это ещё дальше в Сибирь. Можно себе представить: мороз -30, а мы жили в палатках, которые отапливали печками-буржуйками. Бывало, истопник засыпал, и тогда наутро от мороза нельзя было даже продрать ресницы. Суровые условия достались нам, но помогала спортивная закалка характера ещё с гражданки. 

5 марта в три часа ночи нас подняли по тревоге. Капитан построил нас на плацу, зачитал фамилии и дал приказ собрать вещмешки. К тому времени мы уже знали, что те, кого назвали, едут в Крым. Но так получилось, что моей фамилии в списке не оказалось.

Мы с моим армейским товарищем были огорчены, что нас не взяли. Всю следующую ночь, стоя в карауле, думали, как суметь попасть в следующую волну тех, кто поедет в Крым. Но уже следующим утром нас с ним вызвало начальство, и поступил приказ - с оружием и «первым» боевым комплектом выдвинуться на эшелон. 

Куда мы поедем и какая там нас ждёт задача, мы знали только приблизительно. Но приказ восприняли с воодушевлением. Дело в том, что каждодневная рутина - казарма, построения, караулы - уже порядком поднадоела, и хотелось сменить обстановку. Мы понимали, что здесь получили все необходимые знания и умения, а теперь нужно стремиться дальше, к чему-то большему.

Нас погрузили на эшелон вместе с другими подразделениями и техникой. Направление, куда мы едем, было неизвестно. Дорога заняла семь суток. Ехали довольно тяжело: на одно место в плацкартном вагоне приходилось три человека. С собой у нас были сухпайки, а вот вода, которую мы взяли с собой, быстро закончилась. Во время остановок выходить из поезда нам запрещалось, только офицеры могли добежать до магазина, скупить воды столько, сколько могли донести. Экономили воду как могли.

В итоге мы приехали в Ростовскую область, где находились еще 3 недели. После чего погрузились в КамАЗы и поехали. Открывать брезент было строго запрещено, поэтому, куда нас везли, понять было нельзя. Но ехали достаточно долго. 

Когда прибыли на место, оказались в поле, где кроме наших КамАЗов стояла только водовозка. Но к вечеру начали подтягиваться другие эшелоны. Там были самые разные группы войск - артиллеристы, разведчики, танкисты, связисты, химвойска… Солдаты со всей России. Мы дислоцировались на старом заброшенном полигоне, и практически через каждый километр располагалась своя группа войск.

Первоначально нам говорили, что это учебные манёвры, но расслабляться нельзя. Намекнули, что за любым кустом может быть враг и по нам может работать снайпер. Хотя было понятно, что это было скорее своеобразное напутствие, чтобы мы вели себя дисциплинированно. Однако был случай, когда разведчики нашли в нескольких километрах от нашего расположения спрятанные купола парашютов без опознавательных знаков. Так что вполне возможно, реальная угроза действительно имела место.

Вскоре прошла команда на первый боевой выход - нас построили ночью, но скоро распустили, так как он оказался тренировочным. Так происходило ещё несколько раз. Вообще, к тревоге мы были готовы постоянно, 24 часа в сутки. Как-то утром после тревоги мы всё-таки выдвинулись из расположения в составе охранения колонны техники. 

Колонна была секретная, правда, тем же вечером видео с нашим маршем появилось в интернете. По дороге мы проезжали хутора, привлекая внимание местных жителей. Фактически мы были без знаков отличия, но местные в принципе понимали, кто мы - на наших кителях были бригадные эмблемы, а вот вместо общевойсковых кепок нам выдали оливковые береты, как у миротворцев. 

Нашей задачей было сопровождение колонны, чтобы гражданские машины не мешали её движению. Поэтому мы часто уезжали вперёд для контроля перекрёстков, где ждали основные силы. Местные бабушки тут же бежали посмотреть на нас и технику. Одно могу сказать - в Крыму встречали нас с радостью, говорили спасибо. На многих постах женщины угощали солдат пирогами, несли конфеты, печенья. Естественно, что соскучившемуся по гражданской пище солдату это было очень приятно. Но разговаривать с населением имел право только офицер, а мы выполняли свою задачу - обеспечивали проход колонны войск. Место нашего прибытия и дальнейшие задачи я раскрывать не могу, так как это закрытая информация.

Какого-то волнения, а тем более страха, у нас не было. Мы были солдатами, выполняющими приказ. Задачи воспринимались просто как задачи, это было обычным ходом службы. Что и говорить, уезжая из Сибири, где лежали снега по пояс, и прибыв в Крым, где уже вовсю гуляло лето, было радостно видеть зелень, горы. Жаль, что море так и не получилось посмотреть. Хотя оно было недалеко, выходить из расположения строго воспрещалось. А вот офицеры имели возможность сходить искупаться. 

Не могу сказать, что за время службы там мы подвергались какой-то особой опасности. Но до рядового солдата не всегда полностью доведена информация, что происходит. Да ему этого и не нужно. Запомнился один старший офицер, ветеран горячих точек, который говорил нам, что самые опасные для противника именно срочники. Они не думают над приказами, а выполняют их. 

В то же время именно там мы почувствовали, что такое настоящая армия. Это действительно семья. Даже отношение к нам офицеров стало несколько иным, там они воспринимали нас уже как равных, таких же защитников Родины. К подчинённым относились с уважением, как к боевым товарищам. 

Часть времени, когда не было стрельб и занятий, мы занимались обустройством лагеря: делали полы из ящиков из-под патронов, строили спортивный городок, я слышал, в соседнем расположении даже посадили небольшой огород.

Также во время общебригадного построения командир бригады понятно довёл до нас, что мы делаем большое и правильное дело, за которым следит весь мир. Все, кто был участником той операции, были удостоены медали «За возвращение Крыма». Знаю по крайней мере ещё двух однополчан из нашей республики, кто, как и я, получил такие награды. Это Вячеслав Панкратов и Андрей Дергачёв, они оба из районов Мордовии.

Операция длилась с конца марта по конец мая. В июне мы уже были в Новосибирске. Кстати, обратно летели самолётом. Дослуживать мне оставалось около месяца.

Когда я уходил в армию, даже думать не мог о том, что смогу принять участие в таком масштабном, важном деле. Если бы у меня была возможность выбирать, уже зная, что будет впереди, я всё равно, не сомневаясь, прошёл этот путь ещё раз. Когда уже вернулся домой, я смог действительно почувствовать, что «Мы вернули Крым!» - и в этом есть часть и моей заслуги. Мною гордится отец, который знает, что сын имеет медаль, сделал хорошее дело для страны и населения.

Есть мечта - съездить туда ещё раз, но теперь уже не как солдат, а как гражданский человек. На отдых. Прийти на то поле, где мы стояли лагерем, пройти по тем местам. До сих пор у меня осталось чувство своей принадлежности, своего участия в этой спецоперации, того, что и я смог внести свой вклад в возвращение Крыма.