Шелудяков «пошел в отказ»

В Пролетарском суде Саранска продолжается допрос обвиняемых по делу о коррупции в республиканской Госавтоинспекции. В этот раз на вопросы отвечал сам экс-начальник ГИБДД по РМ Александр Шелудяков, представивший свою довольно любопытную версию развития событий.

- Шелудяков, вы признаете свою вину? - первым делом интересуется судья.
- Нет, не признаю.

- Какие показания вы можете дать суду по предъявленному вам обвинению? - спрашивает адвокат.
- В сентябре 2013 года к нам в управление приехала проверка из Москвы. Неделю она работала негласно, а потом гласно. Один из проверяющих поехал в Рузаевку, сначала он не планировал долго там задерживаться, просил показать ему, как работает видеорегистратор в патрульной машине. В итоге он просидел там два часа и уже стал нервничать. Вскоре пришел Мусатов (на тот момент начальник Рузаевского отделения ГИБДД), скрутил с машины регистратор и принес проверяющему. Этим он просто его разозлил, так как тот просил показать работу регистратора на месте… Ревизор стал досконально проверять всю документацию в отделе и обнаружил в сейфе начальника 39 административных материалов за пьянку, которые не были внесены в базу данных.
Потом проверяющие поехали в Чамзинское отделение ГИБДД, где начальником был Мотякин. Накануне мы предупреждали всех о проверке и просили исправить недостатки в работе. В Чамзинке визитеры из Москвы нашли материалы по ДТП, которые были не зарегистрированы. Это серьезное нарушение. Мотякин стал оправдываться, что был занят и не успел их зарегистрировать. Еще проверяющие вели скрытое видеонаблюдение и выяснили, что одному из кандидатов в водители выдали права, а он даже не присутствовал на экзамене. Виновный сотрудник не стал ничего объяснять, а написал заявление и уволился.
Тогда проверяющие выявили довольно много нарушений, составили справку и вместе со мной отправились к министру внутренних дел по РМ. Мне было поручено провести проверку и отчитаться о проделанной работе перед московским начальством. Я хотел как можно быстрее исправить все недостатки, но ни Мотякина, ни Мусатова найти никто не мог. Астунин говорил мне, что один лежит в больнице, а другой - то пьяный, то с похмелья.
В октябре 2013 года было принято решение их наказать. В этот момент ко мне в кабинет зашел Мусатов. Я был на него очень сильно обижен, поскольку он был моим близким другом. В самый сложный момент он подвел и предал. Я с ним не стал разговаривать, а грубо послал его матом и выгнал из кабинета. Больше с ним ни на какие темы не общался. То, что я якобы говорил про Мотякина: «Твой друг цементом зарос, и мозги у него не работают!» - все это неправда. Его я вообще не упоминал.

- Были ли у вас полномочия уволить Мусатова и Мотякина?
- У меня таких полномочий не было, уволить начальников районных отделений ГИБДД может только министр внутренних дел субъекта по представлению начальника территориального органа внутренних дел и согласованию с начальником ГИБДД субъекта. К тому же вина Мусатова и Мотякина не соответствовала тому, чтобы их увольнять.

- Расскажите о том, как развивались события 19 октября 2013 года, когда Мусатов и Мотякин якобы передали вам через Астунина 500 тысяч рублей.
- Это была суббота, мы сидели в кабинете у Шеина, выпивали, к нему приехали гости. В свой кабинет я больше не возвращался. Где-то в 12-м часу дня мы вместе с гостями покинули управление. Я сел в машину, уехал домой в Большие Осинки Ичалковского района и до понедельника не возвращался… Ваша честь, у меня давление поднимается, можно мне воды.
Шелудяков отхлебнул из стакана и продолжил отвечать.

- Какие отношения у вас складывались с Мусатовым?
- У нас были близкие отношения. Хочу сказать, что на службе у меня было пять друзей: Шеин, Кияйкин и три начальника районных ГАИ - Мусатов, Мотякин и Мангутов. Они мне как родственники были, дома у меня часто бывали.

- Когда у вас испортились отношения с Мусатовым, Мотякиным и Мангутовым?
- Я и сам не заметил, когда все это произошло. Я их поддерживал, но и спрашивал с них. Думаю, это произошло после московской проверки. Мотякин подошел после Дня полиции и заявил, что хотел бы ко мне зайти с Мусатовым и Мангутовым, поговорить. Сказал, что они переживают из-за того, что у них со мной испортились отношения. Через какое-то время они пришли ко мне в кабинет. Увидев их, я вдруг завелся и начал ругаться.

- Вы говорили своему зятю передать деньги Мусатову и Мотякину?
- Я находился в СИЗО и ничего передать не мог.

- Вы всегда давали такие показания по этому эпизоду?
- Нет, они были другими. Точнее я, как и Астунин, обманом их подписывал. Когда был на больничном, меня вызвали в правоохранительные органы. Мне сказали, что хотят помочь, напомнили, что Астунин и Исякаев задержаны. По эпизоду с Астуниным мне предложили сказать следующее - в субботу он принес мне в конверте в темной папке деньги, но пересчитывать, мол, я их не стал. Потом сказать, что приехал на работу в воскресенье - одумался, мол, взял деньги по пьянке. В этот же день пойти к следователю и сделать добровольный отказ от денег.

Еще мне настойчиво предложили позвонить определённому адвокату. Я сказал, что у меня уже есть защитник. Но человек из правоохранительной структуры настоял именно на его адвокате. Вскоре этот защитник приехал ко мне домой и сообщил: «Мы тут посоветовались и решили, что лучше будет сделать добровольный отказ от денег, и тогда Астунин освобождается от ответственности, и к тебе претензий нет, на пенсию уходишь - твой вопрос закрывается. Адвокат сказал еще, что надо найти родственника, который вернул бы деньги Астунину, а тот - Мусатову и Мотякину».
Через какое-то время мы с новым адвокатом приехали к следователю, я рассказал ему то, о чем договаривались ранее. Тогда следователь мне и говорит: «Александр Анатольевич, ты себе статью привез!». Адвокат вывел меня в коридор и объяснил, что следователь еще не в курсе договоренностей. Мы ушли, а потом я понял, что с этого начался обман.
Позже меня больше десятка раз возили в силовые структуры и постоянно уговаривали - соглашайся на мошенничество. Рассмотрят дело в особом порядке - приговорят к штрафу. Тем более ты уже уволился, на службе тебе не работать. Я сначала согласился, а потом посоветовался со своими адвокатами. На тот момент я отказался от навязанного мне правоохранителями защитника. Адвокаты заявили, что не стоит соглашаться, если ничего не совершал, и вообще - что это за уговоры? Какие гарантии они могут давать? Адвокаты, следователь и оперативники долго спорили, но так ни до чего и не договорились. Позже мне сказали, чтобы я отказался от адвокатов Калинкиной и Пивцова из Самары. Мол, Калинкину никто не любит - из-за нее мне только срок добавят, а Пивцова в Мордовии никто не знает. Убеждали, что систему все равно победить не получится, и лучше договориться, иначе неприятностей избежать не удастся…
Потом как-то везут меня из СИЗО в правоохранительные органы в зарешёченной «газели». На улице лето, жара 30 градусов, подъезжаем к зданию, меня в машине оставляют одного на час или два. А у меня давление 230-240. Думал, не выдержу. Потом говорят, а мы думали, ты уже в кабинете сидишь. Таким образом на меня пытались давить… В итоге отказ от адвокатов я написал, договорились заключить досудебное соглашение, но нужно было, чтобы Астунин и Исякаев дали такие же показания. Мне велели поговорить с бывшими подчиненными и убедить их дать нужные показания. Как-то нас собрали в одном кабинете, накрыли на стол, мы сидели, выпивали, я сказал, что нам идут навстречу и нужно дать показания, которые от нас ждут. Исякаев отреагировал очень эмоционально и стал кричать на все здание. Астунину эта идея тоже не понравилась, и он стал возмущаться.

- Почему вы ушли на пенсию при продленном контракте? - задает вопрос судья.
- Когда я находился на работе, то ощущал давление правоохранительных органов, по полдня в моем кабинете сотрудники сидели, задавали вопросы, вызывали людей в мой кабинет. Еще до того как я написал рапорт на пенсию, представители силового блока уже согласовывали мое отстранение от должности в Москве, но начальник ГИБДД по России на это не согласился. Но потом я сам написал рапорт об увольнении, не выдержал такого давления.

- Кому же вы перешли дорогу?
- Надо друзей по рангу вызывать и за разговором своим следить, - витиевато ответил Шелудяков.

- Вы знали, что ваш родственник вернул деньги Мусатову и Мотякину?
- Я узнал об этом только в суде, когда тот давал показания. Деньги я ему не передавал, по моему указанию этого тоже никто не делал, это исключительно его инициатива.

- Подводя итог по эпизоду с Мусатовым и Мотякиным, судя по вашим показаниям, денег у Астунина не брали. Требований о передаче денег от Мусатова и Мотякина не выдвигали. Правильно?
- Да.

- Расскажите об эпизоде передачи денег от Мусатова через Исякаева якобы за получение субсидии на жилье, - просит Шелудякова адвокат.
- В конце октября 2013 года ко мне подошел Исякаев, сказал, что к нему обратился Мусатов, который хочет со мной поговорить, а я его якобы не принимаю. Сказал, если есть вопросы по службе, пусть заходит. С Мусатовым я встретился в холле управления 13 января 2014 года. Он сказал, что у него вопрос по жилищной комиссии. После того как его поставили на очередь на субсидию, документы в Москву так и не отправляют. Я позвал Шеина, спросил, что за проблема. Он позвонил в комиссию, спросил про документы Мусатова, ему ответили, что никаких проблем нет - документы уже направлены в Москву. Однако он настаивал, что документы все-таки не отправлены. Я тогда сказал Мусатову, что он людей нервирует, вопрос его уже решается. На этом наш разговор закончился.
За несколько дней до этого у нас с Шеиным состоялся разговор по поводу Мусатова, он предложил перевести его из Рузаевки в Лямбирь, для этого просил снять с него взыскание по службе. Я был не против.
14 января 2014 года у нас в управлении проходило совещание, на нем подводились итоги служебной деятельности. Тогда я ругал Мусатова за недостатки в работе, дал ему отрицательную характеристику… После совещания Мусатов подошел ко мне и сказал, что у него есть разговор. Учитывая, что нас связывали дружеские отношения, к тому же оба мы в интернате воспитывались, оба лошадей любим, я решил с ним побеседовать. «У меня есть благодарность по поводу, - начал Мусатов. - К вам Исякаев подходил, сначала он говорил один, сейчас полтора». В тот момент я даже не понимал, по какому поводу благодарность. Сказал ему - тебя Исякаев обманывает, при этом повторил ему это несколько раз. Ты определись с ним и ему это передай. На этом наш разговор с ним закончился.

- Он говорил про один, полтора, о чем шла речь?
- Я не понимал, о какой благодарности идет речь, подумал даже, что он про рыбу говорит, которую как-то мне привозил.

- Вы говорите, шесть раз сказали, что Исякаев обманывает, но при этом утверждаете, что не знали, о чем идет речь?
- Я сказал так, потому что повода для благодарности действительно не было.

- Вы всегда такой смысл вкладывали, когда давали показания по этому эпизоду?
- Когда у нас была договоренность со следователем об особом порядке, речь шла о деньгах - один, полтора миллиона. Тогда меня уговорили, что это эпизод небольшой, и он потянет только на штраф. Однако правоохранители сказали, важно, чтобы этот эпизод прошел в суде. Но меня обманывали.

- Александр Анатольевич, вы же кандидат юридических наук. Как вы могли в это поверить?
- Моя ученая степень никак не влияла на нахождение в СИЗО, у меня не было выбора. Хотелось побыстрее оказаться на свободе - под домашним арестом, но меня обманывали.

- При разговоре с вами Мусатов говорит - у меня с собой. Что он имел в виду?
- Я не помню, чтобы он так говорил.

- Какие отношения у вас были с Исякаевым?
- Исякаев - бывший председатель колхоза, на службу в ГИБДД его приняли при мне в 2007 году. Он очень быстро освоил основное направление работы - дорожную инспекцию, автомобильное хозяйство. По службе он характеризовался только с положительной стороны - честный, порядочный. Хотя дружить с ним было тяжело, характер у него сложный - колючий, конфликтный. С ним, пожалуй, только родственники могли дружбу водить, да и то от безысходности. Лично я с ним дружбы не водил.

- Расскажите, как обстояло дело по эпизоду с Шевченко.
- Летом 2013 года в Москву были направлены документы о снятии с меня взыскания. Это было необходимо для продления со мной контракта по службе. Я был в отпуске и отправился в Москву, чтобы узнать, как решается мой вопрос. В Главке в коридоре случайно встретил Шевченко, своего давнего знакомого, он работал в пропаганде. Он попросил дать взаймы 50 тысяч рублей. Я обещал помочь, но с собой у меня денег не было. Он позвонил мне где-то через месяц - в сентябре 2013 года - и напомнил про деньги. Заодно я у него спросил, решен ли мой вопрос о снятии взыскания.

- Он обещал снять с вас взыскание?
- Он ничего не обещал, он в пропаганде работает. Он может пообещать разве что плакат по детскому травматизму на дорогах прислать.

- Почему же вы его просили узнать про взыскание?
- Порой дозвониться до Главка не мог, хотел, чтобы он лично зашел и узнал.

- Вы отправили ему деньги?
- У меня в тот момент с собой не было банковской карты, я забыл ее в Тольятти. Я попросил отправить своего подчиненного Кияйкина. Сказал, что Шевченко просит деньги в долг и обязательно их вернет. Кияйкин сказал, что возьмет деньги у своих знакомых в охотничьем магазине и сам их отправит. Если бы Шевченко не вернул деньги, я бы их сам Кияйкину отдал.
Во второй раз Шевченко позвонил и сказал, что ему срочно требуется 30 тысяч рублей в долг на операцию. Я разговаривал с ним по громкой связи в своем кабинете. Там же присутствовали начальники районных отделений ГИБДД Мусатов, Мотякин, Мангутов и Исякаев. Мотякин, услышав разговор, сказал: «Александр Анатольевич, мы сами найдем деньги и скинемся не по 10 тысяч, а по 20 тысяч рублей». Я возражать не стал, сказал - сами определяйтесь, по скольку скидываться. Они вышли из кабинета. В этот же день я сам нашел деньги и отослал их через тольяттинских друзей в Москву. Они как раз ко мне в Саранск приезжали. Их было много, кого конкретно просил, уже не помню.
Через день ко мне зашел Исякаев с деньгами. Я ему сказал, что ничего не надо, я уже нашел деньги и отослал Шевченко. Передал ему, чтобы тот раздал деньги коллегам обратно.

- Деньги Шевченко вам и Кияйкину вернул?
- Нет, не вернул.

- Можно рассматривать это как взятку?
- Нет, а за что? Шевченко не мог решать важные вопросы для меня. Он не в той должности.

- То есть Шевченко никто и звать его никак?
- Ну как? Шевченко полковник, который болтался по Главку. В кабинет начальника он был не вхож.

- 50 тысяч рублей для вас значительная сумма?
- У меня на тот момент на банковской карте 800-900 тысяч лежало, так что для меня 50 тысяч небольшая сумма.

- Вы в курсе, что Шевченко сделал операцию бесплатно, за счет МВД?
- Нет, я был не в курсе, только потом узнал из показаний Шевченко.