Уехать Нельзя Остаться!

Корреспонденты «ВС» рассказывают о выборе, который каждый день приходится делать жителям воюющего Донбасса

Мы уже четыре дня живем в осажденном Донецке. С каждым днем интенсивность обстрелов города увеличивается. Мы понимаем, что пора уезжать. Но как это сделать, когда все дороги, ведущие в Россию, перекрыты? В аналогичном с нами положении находятся тысячи жителей Донецка. Им каждый день приходится выбирать: ехать на свой страх и риск через позиции украинской армии или оставаться и ждать, когда тебя накроет очередной артналет. Поверьте, это очень непростой выбор.

Перевозчик
Этот номер телефона нам дали ополченцы еще при пересечении украино-российской границы. «Если не сможете выехать самостоятельно, позвоните этому человеку, он вас вывезет», - предупредили нас. Мы долго колеблемся, но когда понимаем, что ситуация безвыходная, набираем указанную комбинацию цифр. «Завтра в девять будьте возле здания областной администрации!» - говорит грубый мужской голос и отключается. На самом деле человек, который утром следующего дня приезжает на место встречи, оказывается невысоким добродушным мужиком. Он открывает нам двери своего микроавтобуса и делает приглашающий жест.
Его зовут Владимир. Ему сорок три года. У него есть жена, трое детей и очень опасная по нынешним временам профессия перевозчика важных грузов и людей из Донецка на границу и обратно. Причем делает это он абсолютно бескорыстно. Берет лишь деньги на бензин, иначе просто разорится.
- Некоторое время назад я отправил свою семью в Одессу, - рассказывает Владимир по дороге. - Но там тоже начинает твориться разная фигня. Так что завтра они должны приехать обратно в Донецк. Вот сейчас вас доставлю по назначению и поеду встречать своих.
Владимир лучше, чем кто бы то ни было, понимает, что нам предстоит очень опасный переезд. С момента нашего приезда в Донецк ситуация с контролем дороги жизни серьезно изменилась. В районе Красного Луча украинская армия вбила два танковых клина в оборону армии ДНР. Танки закопали в землю и приказали во что бы то ни стало держать трассу. Как и нам, Владимиру не приходится рассчитывать на милость украинских силовиков. Один раз его уже обстреливали на этой дороге. Тогда он отделался пулевым ранением в бедро и несколькими дырками в микроавтобусе. Во второй раз так может и не повезти.
На блокпосту на выезде из пригорода Донецка Макеевки к нам подсаживают трех женщин и мальчика лет тринадцати. Они тоже сделали свой выбор и возвращаются в едва освобожденный Шахтерск. Мы подвозим их и двигаемся дальше. Владимир торопится, да и мы хотим побыстрее оказаться на российской территории. Но нам не везет. Нас останавливают на блокпосту на выезде из Снежного. Дальше дороги нет.
- Мы, конечно, можем вас пропустить, - говорят ополченцы, несущие службу на блокпосту. - Но тогда вас просто тупо расстреляют. Советуем подождать, пока наши не пробьют безопасный коридор в Россию.
Мы понимаем бесперспективность попытки прорыва и останавливаемся в Снежном. Владимир докладывает о нашей ситуации в местную комендатуру и оборудует салон своего микроавтобуса для сна. В ночь командование ополченцев для проверки маршрута высылает небольшую разведгруппу. Остается только ждать их возвращения и надеяться, что в ближайшую ночь нас не накроет украинская артиллерия.

Гром и «Град» в Снежном
Снежное - небольшой городок в тридцати километрах от российско-украинской границы. До войны здесь жили чуть больше ста тысяч человек. Теперь не осталось и половины. Кто-то успел выехать до начала массированных артиллерийских налетов, а кто-то… Те, кто выжил, почти в полном составе вступили в ряды армии ДНР. За оружие взялись мужчины и женщины, старики и дети. Это тоже выбор!
- Сколько тебе лет? - спрашиваем мы у мальчишки на улице. За спиной у него карабин СКС, в глазах - отвага, над верхней губой - пух.
- Шестнадцать, - отвечает юноша.
- И ты уже воюешь?!
- Да. А что мне делать?!
Таких примеров здесь сколько угодно. На блокпосту на выезде из города мы видели парня с СВД и девушку с автоматом, которые лишь немногим старше нашего собеседника.
Снежному очень не повезло с географией. Близость к границе, трассе, соединяющей Россию с Украиной, и Савур-могиле практически не оставили этому городку шансов на выживание. Его сутками долбят из всего, что только может стрелять. По нему работают «Грады» и самоходные артустановки, танки и минометы. Но звуки разрывов слышатся в основном с городских окраин. Вокруг города расположены огневые точки подразделений армии ДНР. Их-то по большей части и обрабатывают укры. Позиции ополченцев здесь достаточно прочны. Так что шансов на то, что подразделения украинской армии войдут в город, практически нет. Но от этого пребывание здесь становится еще более опасным. Украинцев откровенно бесит, что этот маленький городок отказывается сдаваться. Мы едва успеваем оборудовать для сна салон микроавтобуса, когда над городом начинают выть ракеты, выпущенные из «Градов». Пару минут спустя к этому вою добавляются свист пролетающих над городом мин и уханье танковых пушек.
- Вот это наши бьют им в ответку… А это снова укры долбят, - поясняет нам наш перевозчик. Впрочем, мы уже и сами научились различать звуки стрельбы. Пока разрывы слышатся далеко, мы успеваем наспех перекусить купленной в местном магазине тушенкой и баночкой соленых помидоров, которую Владимир прихватил с собой еще из Донецка. Его запасливость объясняется просто: продукты в местных торговых точках заканчиваются. Новых поступлений в ближайшее время не ожидается. В Снежном уже ощущается серьезный дефицит хлеба и питьевой воды. Позакрывались салоны сотовой связи и интернета. Но больше всего ополченцев напрягает стремительное исчезновение с прилавков сигарет. Табачная продукция здесь в буквальном смысле на вес золота. А воевать без сигарет ох как тяжко.
- Хорошо бы дождь пошел с грозой, - мечтает во время короткого перекуса Владимир. - Тогда у разведчиков, которые ушли проверять маршрут, будет больше шансов пройти незамеченными. Пока они не вернутся, мы никуда отсюда двинуться не сможем. Нас просто не выпустят.
Мы укладываемся спать, но сон не идет. С обеих сторон не прекращает работать артиллерия. Несколько украинских снарядов падает в черте города. Хорошо, что на улицах уже нет прохожих. По крыше микроавтобуса начинают бить капли моросящего дождя. Мы молимся за ушедших в рейд разведчиков. А дождь все усиливается. Ближе к полуночи начинается гроза. Теперь уже почти невозможно понять, чем является очередной разрыв: залпом из орудий или громовым раскатом.
- Я же говорил вам, что Бог в этой войне на нашей стороне! - радуется Владимир. - Дождь с грозой - это самая лучшая погода для разведки.
Мы не спорим с ним. Теперь мы уже и сами верим в то, что высшие силы на этой войне тоже сделали свой выбор.

Муж и жена - одна разведгруппа
Разведчики возвращаются только спустя сутки. У них две новости: хорошая и плохая. Хорошая заключается в том, что коридор, хоть и узкий, все же есть. Проблема только в том, что передвигаться по нему можно лишь ночью, ползком, и только военным.
- Я, конечно, могу провести вас по этому коридору до Антрацита, - говорит нам старший группы с позывным Сема. - Там дальше территория находится под нашим контролем. Но я пойду на это только в том случае, если мне дадут такой приказ.
И мы, и Владимир понимаем, что такого приказа разведчикам никто не отдаст. Просто потому, что жизнь журналистов на этой войне ценится гораздо выше, чем жизнь простых солдат. Рисковать нами никто не будет.
- Извините, мужики, но я возвращаюсь в Донецк, - говорит нам Владимир. - Мне нужно забрать семью.
Мы благодарим его, прощаемся и прибиваемся к разведчикам. С удивлением обнаруживаем в их отряде совсем молодую девушку. На ней такой же камуфляж, как и на всех, разгрузка и автомат. Нам не называют ни ее настоящего имени, ни даже позывного. Говорят лишь, что она - жена Семы и вместе с ним была в разведке. Мы понимаем, что задавать вопросы в такой ситуации просто глупо. Да и о чем спрашивать, когда и так понятно, что эта девушка тоже сделала свой выбор. Она могла бежать от войны, никто бы ее за это не осудил. Но она предпочла остаться и ходить вместе с мужем в разведку. Нас кидает в пот от одной только мысли о том, что сделают с ней укропы, если она вдруг попадет в плен. Наверняка она и сама понимает это. Но воюет!
Разведчики - хорошие люди. Несмотря на то что для многих из них эта война далеко не первая, они и на ней остаются людьми. Они делят с нами свой скудный запас продуктов, дарят на память флягу и дают посмотреть в бинокль на Савур-могилу. Даже с расстояния пятнадцать километров в оптику хорошо видно, сколько всего пришлось пережить этому монументу за последнее время. Стела еще стоит, правда, вся в дырках. А вот бронзовый солдат уже упал. Но есть и хорошие новости: бои там продолжаются. И ополченцы полны решимости вернуть контроль над этой высотой.
- Слушайте, да дайте вы пацанам гранату, - неожиданно обращается к своим товарищам разведчик с позывным Арнольд. - Случись чего, им даже отбиться от правосеков будет нечем. А в плен им нельзя!
Эта идея быстро находит поддержку, и нам вручают РГ-42. Ее дает тот же боец, который перед этим подарил нам про запас два сухпайка и флягу на память. Он просит не упоминать его позывной, и мы выполняем данное обещание. Теперь мы при оружии. Мы знаем, что как журналисты мы не должны брать его в руки. Но ведь и нас не должны убивать по той же самой причине. А сколько наших коллег уже погибло на этой войне - знают все.
Мы сидим за столом с разведчиками, слушаем их военные рассказы и байки, когда над нами с диким визгом проносится мина. Все, кто сидит за столом, моментально прыскают в разные стороны. Я вижу, как падает на землю мой коллега. И в панике… падаю прямо на него.
- Андрюх, получается, ты меня собой закрыл?! - улыбается Сашка.
- Извини, Сань. Это я случайно, от страха.
Вечером разведчики снова уходят в рейд пробивать коридор. 

Андрей ЕЛИСТРАТОВ, Александр РУЧИНСКИЙ