«Укры ведут себя очень трусливо»

Корреспонденты «ВС» передают из лагеря беженцев с российско-украинской границы

На прошлой неделе журналисты «ВС» волею профессиональных устремлений оказались на растерзанной бомбежками и артобстрелами земле Донбасса. Серия специальных репортажей наших ребят поможет читателям «ВС» взглянуть на войну изнутри, как ее видят жители многострадального юго-востока Украины. Впрочем, первый пункт остановки наших журналистов был еще на российской территории - это небольшой частный дом на окраине Донецка. Российского Донецка.

«Правосекам пообещали землю на Донбассе за участие в войне»
Нас встретил высокий крепкий мужчина с позывным Балу. Это заместитель легендарного командира ополченцев Донбасса Игоря Стрелкова. «Сегодня побудете у нас!», - сказал-отрезал Балу, - пообщаетесь с нашими людьми, которые занимаются гуманитаркой, с беженцами, а дальше… Дальше видно будет». Дом, куда отвез нас Балу, принадлежит местному жителю, который сейчас живет в Москве. В последние несколько дней это строение стало своеобразным штабом ополченцев, занимающихся сбором и доставкой гуманитарной помощи городам Донбасса. На время этот дом стал и нашим штабом.
За столом кроме нас находятся один из организаторов Славянского центра оказания гуманитарной помощи Наталья, семейная пара беженцев из Славянска, молодая девушка Лида с позывным Директор (о ней расскажем отдельно, она этого заслуживает) и ополченец Николай. Последний - высокий, крепкий мужик лет сорока в камуфлированных штанах, берцах и тельняшке. О себе он рассказывает только то, что родом из Челябинска, в прошлом воевал в Азербайджане, а последние несколько лет жил с семьей на Украине. Когда там началась война, он встал на сторону ополченцев.
- Понимаете, у меня оба деда воевали, - объясняет свой выбор Николай. - Кем бы я был, если бы оказался на другой стороне?! Не могу я смотреть, что эти п…ы делают на нашей земле.

Журналисты «ВС» с заместителем командира
ополченцев Донбасса с позывным Балу

Как и многие его боевые товарищи, Николай отказывается фотографироваться.
- У меня семья на Украине, если укры вычислят меня, то и моим близким придется несладко, - объясняет солдат. - Это их излюбленная тактика. Они даже тела наших убитых и похороненных ребят выкапывали из могил, снимали отпечатки пальцев и прогоняли их по криминалистической базе данных. И все это делалось с одной единственной целью: вычислить их родственников. И уничтожить! За полгода войны я еще нигде не засветился. И не хочу. Поймите, для укров нет ничего святого. Кстати, мы до сих пор не знаем, что они потом сделали с телами тех ребят. Может быть, сожгли, а может быть… Был случай, когда они вбили в землю крест, а на него прикрепили обгоревшее тело нашего парня. Кстати, то же самое происходит и с обычными солдатами украинской армии. Они не хотят воевать, но им говорят: «Если вы не будете стрелять в ополченцев, мы уничтожим ваши семьи!». Мы брали в плен несколько бойцов украинской армии, и на допросе они говорили, что за их спинами стоят бойцы правого сектора и заставляют их стрелять в нас. Так что у них просто нет выбора: либо тебя расстреляют правосеки, либо ополченцы. А если не пойдешь в бой, убьют твою семью.  
Рассказывать о войне без мата Николай не может. Да и никто, наверное, не смог бы. Даже с его слов становится понятно, что на Донбассе сейчас творится такое, чего не было даже во времена немецкой оккупации региона.
- Укры ведут себя очень трусливо, - продолжает Николай. - В открытое противостояние с нами они не идут. Ближний бой - не их тактика. В ближнем бою у них нет шансов против нас. И они это понимают. Поэтому они и применяют массированные артиллерийские обстрелы населенных пунктов. Просто тупо уничтожают мирное население. Как они говорят: «Мы оставим в живых только двадцать тысяч человек, чтобы они работали на нас. Остальных уничтожим!». У нас ходят слухи, что всем этим правосекам было обещано по сорок гектаров земли на Донбассе за участие в войне. Вот в этом и заключается разница между нами и ими: они воюют за деньги, а мы за идею. И поверьте мне, идея пока побеждает. Сами посудите, в укровскую армию и ее идеологию вложено уже немерено денег. А победить нас они так и не могут. Когда мы обороняли Славянск, у нас была всего одна (!) установка «Нона». И мы таскали ее по всему Славянску и обстреливали позиции укров. А они не могли понять, что происходит. В конце концов им удалось подбить нашу «Нону», так мужики ее привязали к тягачу и продолжали таскать по всему городу и обстреливать их позиции. Отсюда и пошли все эти публикации о том, что у нас есть артиллерия. На самом деле у тех, кто защищал Славянск, были только автоматы и гранатометы. Но из пяти гранатометов выстрелить можно было только из одного. Настолько они были старые. Но при всем этом Славянск они не могли взять три (!) месяца. И ушли оттуда мы только потому, что не хотели, чтобы город был полностью разрушен. Кстати, знаете, что самое обидное, - то, что после нашего ухода в Славянске нашлись люди, которые начали сдавать все наши координаты вошедшим в город подразделениям нацгвардии. И что самое обидное, среди предателей оказались те люди, на которых я никогда не мог бы подумать. Но мы возьмем Славянск обратно и будем судить их.

«А что, если я русская?!»
Если бы мы познакомились с Натальей днем раньше, ни за что бы не поверили, что она является одним из самых активных и полезных бойцов армии ДНР. Хрупкая сорокалетняя женщина фигурой и манерой поведения больше напоминает двадцатилетнюю девчонку. Но ее смелости позавидовал бы и боец спецподразделения. Это она вывозила из раздолбанного Славянска детей в Крым. Это она занималась организацией доставки гуманитарной помощи в город, ставший символом стойкости ополченцев. Это она занимается тем же самым и сейчас. Только теперь для жителей Донецка. Она вернулась оттуда всего пять дней назад и уже переживает о том, что не находится вместе с теми, кто сейчас отбивает атаки нацгвардии в главном городе Донбасса. Когда мы спрашиваем ее, откуда в ней столько смелости, она задает нам встречный вопрос: «А что мне делать, если я русская?!».
- Знаете, у меня отец военный, так что я с детства привыкла, что нужно любить и защищать свою Родину, свою землю и любить ее, - объясняет женщина. - К тому же я по образованию медсестра и просто не могу оставаться в стороне от чужого горя. Когда все это началось, у меня была открыта шенгенская виза, я собиралась уезжать к маме в Италию. Но осталась на недельку помочь.
Эта неделя затянулась до настоящего времени. И уже вряд ли я смогу выехать. У меня паспорт до сих пор находится во Львове. Забрать его уже не получится. Просто потому что муж той женщины, которая делала мне паспорт, - десантник. Тогда она еще этого не знала.
Наталья не скрывает, что ей бывает страшно на этой войне. Но главное, говорит она, просто переждать этот момент и дальше делать свое дело.
- Понимаете, пока вы своими глазами не увидите, как умирает раненый ребенок в больнице, пока не услышишь свист мины над твоей головой, ты не поймешь, насколько это все реально, - говорит женщина.
За себя она почти не боится, хоть ее сейчас и ищут бойцы украинской армии. Переживает только за дочку, которая сейчас в Крыму. Несмотря на все, что уже случилось, и то, чему еще предстоит произойти, Наталья находит и положительные стороны в этой войне.
- Вообще, на войне нет ничего хорошего, но только здесь можно понять, чего стоят люди, которые окружают тебя! - говорит Наталья. - А самое тяжелое на войне, это не смерть. Тяжелее всего смотреть в глаза родственникам погибшего товарища. В этот момент ты понимаешь, что тебе просто нечего им сказать. Понимаете, у меня до сих пор перед глазами стоит картина, как раненного миной пятилетнего мальчика везут на коляске по больничному коридору. Его не смогли спасти врачи. Я никогда не смогу этого забыть. И так, как раньше, я жить уже не смогу, даже если эта война закончится.
Впрочем, Наталья не верит, что эта война закончится скоро.
- Пока есть фашизм, эта война не закончится, - говорит женщина. - Знаете, можно выбраться отсюда к родственникам в Россию или к маме в Италию. Но я не могу отсюда уехать. Есть такое выражение «Родина там, где тебе хорошо». Так вот я теперь не знаю, как трактовать для себя это выражение. Понимаете, вот я на своей Родине, мне здесь сейчас не хорошо. Но я не хочу отсюда уезжать.

Андрей Елистратов, Александр Ручинский