Сергей Соловьев: «Все, что мы делаем, - это навеки!»

Прославленный кинорежиссер рассказал, что не собирается праздновать свое 75-летие

Сергею Соловьеву - 75! Три четверти века! Когда-то каждый его фильм становился настоящей сенсацией, событием, которое долго обсуждала вся страна, - «Станционный смотритель», «Сто дней после детства», «Спасатель»... И наконец «Асса», флагман Перестройки, где Виктор Цой на всю страну спел: «Перемен! Мы ждем перемен!»...

Но потом, когда эти перемены наступили, - Соловьев вдруг оказался где-то в тени... Он, конечно, снимал - и экранизировал классику: «Три сестры», «Анна Каренина»… И снял трагическую историю молодой влюбленности в картине «О любви»… Но эти фильмы прошли как-то незаметно для зрителя - лишь «Анна Каренина» попала в номинанты «Золотого Орла» как лучший фильм 2009 года, но награду в итоге получили «Стиляги» Валерия Тодоровского… И с тех пор о Соловьеве практически ничего не слышно… И это странно - такой творчески энергичный человек не может же просто валяться на диване… Чем-то же он, конечно, занимается - но чем и где? И юбилей - хороший повод узнать и рассказать об этом.

«Я не очень люблю кино»
- Сергей Александрович, как отмечаете свой юбилей?
- Я отмечать не планировал. Мой школьный товарищ Лев Додин - сейчас он уже вырос в главного режиссера Малого драматического театра в Санкт-Петербурге, он мой ровесник, и сидели мы с ним за одной партой. И вот я его накануне его 75-летия спрашиваю: «Ты где будешь отмечать?» - «Я не скажу, где я буду, - я нашел такое место, где меня никто не найдет!» - «Где место-то? У нас? За рубежом?» - «Ничего не скажу!» Так и не сказал! Так что для меня он является примером юбиляра. Если бы все юбиляры были столь разумны и ответственны перед своими юбилейными датами, как Лев Додин, то все было бы хорошо.

- Все же, возвращаясь к вопросу…
- Я никак не отмечаю. Какие тут празднества? У нас - огромное количество работ, которые требуют своего завершения, в первую очередь - театральных. Было принято решение, что правительство Москвы даст нам возможность работать в собственном театре. Мы сейчас ищем место для театра, площадку для него. Театр - это же не шутка, это репертуар! У нас сделано уже восемь спектаклей! Я такой плодовитостью еще никогда не обладал. А тут за эти последние два года сделал эти спектакли. А кроме того, в этом году выпускается моя мастерская, актерско-режиссерская, и это тоже чрезвычайно ответственное дело...

- То есть теперь вы больше увлечены театром?
- Я могу сказать вам, что с театром - довольно странная вещь... На самом деле я не очень люблю кино! (Смеется.) Мне как-то всегда муторно на съемочной площадке - когда я вижу сотни людей, которым надо кричать что-то. Есть там что-то фальшивое... И я очень люблю театр и фотографию - они доставляют колоссальную личную радость. Посмотрим, чем это дело закончится... Хочется попробовать сделать что-то неформатное.

На фоне Голливуда
- Но кино вы все же вряд ли оставите. Вот не так давно сняли короткометражный фильм…  
- Это была такая смешная история. Моя дочь (Анна Друбич - прим. авт.) пишет музыку к кино. В частности, она сейчас много работает в Голливуде, пишет для американских фильмов. Я приехал погостить, посмотреть на своих внучек. Бездельничал дней десять, но потом понял, что не могу без дела - я не умею отдыхать в свое удовольствие. И решил прогуляться. Стали мы мотаться с моим приятелем по окраинам Лос-Анджелеса, а это такая красивая фактура! И я заинтересовался - не как турист, а уже как режиссер. Дня два поцокал языком - и сказал, что надо снять небольшую короткометражную картину. Подобрали актеров, нашли оператора. Потом пошли в секонд-хенд, набрали всякой дряни. Постирали ее, выгладили, примерили - стало что-то такое образовываться... Короче говоря, в один из дней мы начали снимать. Когда мы пришли в эту фактурную декорацию, было семь часов утра. Не было ни сценария, ничего… К шести вечера мы завершили съемки этой картины. Я уже ее слепил, смонтировал, и она стала походить на кинокартину. В Москве уже сделали озвучание…

- А как она называется?
- «А кто не любит Генделя, тот получит пенделя». Это история про музыканта-мигранта. Вот спросите меня: зачем я ее снял?

- Зачем вы ее сняли?
- А я не отвечу. Потому что не знаю. Для меня это - просто состояние души. Я лично его ценю в своей работе как самое главное. Я не знаю, зачем я это делаю. Я снял более 20 полнометражных картин. Каждая из них для меня - главная. Это огромная работа - я даже сейчас не понимаю, как я мог это все осилить... Я делал кино не для фестивалей, не для показов, не для отчетов, не для сумасшедшего зрительского успеха - я это делал для собственного удовольствия. Для собственного счастья...

На квартире Виардо
- Что смотрите из российского кино?
- Я всегда говорю, что надо очень осторожно общаться с современным кинематографом. Есть такое понятие в искусствоведении - «фальшак». Когда все очень похоже на настоящее, но - не настоящее. И огромное количество фальшаков сейчас производится. Я лично смотрю старые картины. В них, с годами, я нахожу огромное количество новаторских и чудесных вещей. Мы исключительно разорительный народ. Говорим: «Да ладно - мы наснимаем множество таких картин!» Нет, не наснимаем! Наснимаем только то количество, которое удастся снять с участием души, ума и сердца. Кинематографическое чувство очень редко встречается...

- Вы - президент фестиваля «Дух огня», который проходит в Ханты-Мансийске. Часто приглашаете туда иностранных звезд. Со всеми дружите?
- Они очень все разные. Все заключается в том, что за каждым этим именем, за этой вывеской стоит личность человеческая. То, что это звезда, - это ничего не означает. И это относится не только к иностранным звездам, но и к нашим. Сейчас вспомнил смешную историю с Фанни Ардан, с которой мы знакомы уже много лет, дружим, бываем друг у друга в гостях… Она поразительно умная, настоящая женщина! И вот мы с ней сидим, разговариваем. Я ей: «Фанни, я в Париже так долго искал квартиру Полины Виардо, где она жила. Вижу на схеме, где она обозначена, - и не могу найти!» Она посмотрела на меня, как на тяжело больного придурка: «Ты сумасшедший: в квартире Виардо я живу!»

Единственная жизнь
- Вы уже 30 лет преподаете во ВГИКе, у вас - своя мастерская, вы - профессор. А вы помните своих учителей?
- Всю мою судьбу слепил Михаил Ильич Ромм (советский режиссер театра и кино - прим. авт.), он был моим мастером на курсе. Есть же такая песня: «Я его слепила из того, что было», - это как раз про меня. С чего он так ко мне хорошо относился - я не знаю. Но он относился не просто хорошо, а глубинно хорошо! Вспоминаю одну историю. Мы в первый раз показывали на курсе Ромму свои отрывки. Нас было 16 человек, и он все смотрел, и мы ждали, что он скажет. Он сел на стол, качал ногой, мусолил сигарету, и все сидели - в ожидании, что сейчас он скажет так, что все озарит вокруг! И вот он говорит: «Ребята, ну что вам сказать? Когда интересно, то это интересно, а когда неинтересно - неинтересно. Ладно, давайте, до следующей среды… Пока!» И эта лекция - одна из самых мудрых, лучшая, что я слышал в своей жизни: четко, коротко и ясно!

- Какое напутствие дали бы молодому поколению?
- Такое же, как и всем остальным поколениям. Мы к нашей жизни должны относиться всерьез. Другой у нас не будет. У Василия Шукшина есть рассказ «Билетик на другой сеанс». И он там жалеет о том, что купил билетик и пошел не на тот сеанс. Смешной рассказ. И он там пишет самое главное: «Ребята, помните: билета на другой сеанс не будет! Ни у кого!». Поэтому давайте ценить свой первый сеанс. Нам иногда кажется, что мы начерно живем, что это - черновик. Сейчас мы что-то наваляем, а потом там, когда-нибудь, разберемся - чего это мы там наделали... Ничего это не будет. Все, что мы делаем, - это навеки, это единственная наша жизнь! И это ощущение единственной жизни, по-моему, и есть самое дорогое…