Николай Филатов: «Для меня сейчас главное - познать самого себя»

Справка «ВС»
Народный художник РМ скульптор Николай Михайлович Филатов родился 27 августа 1952 года в селе Поводимово Дубёнского района, вырос в многодетной крестьянской семье. Окончил Пензенское художественное училище имени К.А. Савицкого, а затем Ленинградскую академию художеств имени И.Е. Репина. Преподавал в Саранском художественном училище имени Ф.В. Сычкова и на кафедре дизайна и рекламы Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарёва. Работает в области станковой, монументальной скульптуры, мелкой пластики. Николай Филатов - автор целого ряда скульптурных работ, установленных в Саранске. Это памятники Степану Эрьзе (1996, соавтор - Г.М. Филатов), Александру Пушкину (2002, вместе с Н.В. Трибушининым, С.П. Ходневым), патриарху Никону (2006), Федору Ушакову (2006), Семье (2008). Николай Филатов также автор скульптурной группы перед Национальным театром. За памятник Пушкину скульптор был удостоен «Золотой медали» Академии художеств России. Работы Филатова хранятся во многих музеях и частных коллекциях.

Народного художника Мордовии Николая Филатова в Саранске знают все. Его монументальная скульптура - визитная карточка столицы Мордовии. С его Пушкиным за руку здоровался Президент Путин, его Никона одобрил Патриарх Кирилл, его Эрьзю видит каждый гость города, посещающий Республиканский музей изобразительных искусств. В августе прошлого года Николай Михайлович отметил свое 65-летие, скромно, без юбилейной выставки и торжеств. У народного художника Мордовии до сих пор нет даже альбома с работами. А они порой уходят бесследно, не оставляя фотографий и эскизов, уезжают в далекие страны, становятся экспонатами частных коллекций в разных частях света.
Скульптор, «ожививший» наш город, о своем творческом пути рассказывает с юмором. Серьезные события в его рассказе соседствуют со смешными эпизодами. И слушать его можно часами. Как журналисту мне всегда было интересно, с чего начинается художник?
- Мама Анастасия Ивановна всегда лепила, она пекла пирожки из пресного теста в форме птиц, причем делала это с большой любовью. Помню, что у этих съедобных птиц были даже глаза из крупных кристалликов соли. Отец умел класть печи, поэтому с глиной я знаком с детства. Лепил всегда, из теста, из глины, в школьные годы мама познакомила меня с алебастром, научила его разводить. Я начал вырезать из него фигурки. Помню, сделал Аленушку с братцем Иванушкой, покрасил в красный цвет. Соседка увидела, ахнула: «Как в магазине!». Тогда это была для меня лучшая похвала.
Увлечение мое поощрялось в семье. Крестный мой Петр Герасимович выписал направление в Пензенское художественное училище, но с поступлением я опоздал. Гришка, брат мой, спрятал направление. Когда отец привез меня в Пензу, набор уже был завершен. Но у меня была целая коробка работ, и меня зачислили на подготовительные курсы для поступающих. Там проучился целый год. Жил через дорогу от училища у бабы Дуни. Помню, подобрал раненого стрижа и все время носил его на себе, выхаживал. Он так ко мне привык, долго не улетал, все время сидел на плече, когда я шел купаться, садился на мою одежду, ждал. Все удивлялись нашей дружбе. Я его часто рисовал. Потом он все-таки улетел... Живность ко мне тянется, я и сам люблю все живое, особенно собак. Они у меня на многих работах. Вот сейчас делаю памятник служащим ППС, на нем тоже будет собака.  
Учеба в училище дала мне надежную базу. Я никуда не ходил, по-русски говорил очень плохо, забывался, часто переходил на родной эрзянский. Долго не понимал, что от меня хотел преподаватель рисунка. Когда понял, нарисовал все, что было у моей бабушки, всю ее посуду. Наловчился, набил руку, стало хорошо все у меня получаться.
Как-то пришли к нам в класс искать модель для скульпторов, а я не понял, решил, что зовут лепить. Завели к скульпторам, те «хорош, хорош». А чего хорош? Как с утра посадили, так до вечера и просидел, не меняя позы. Шея устала, сидел как каменный, и очень этим понравился я им. Преподаватель стал давать мне задания. Первая моя работа на 4 +, первокурсников посылали посмотреть на нее. К поступлению было уже несколько работ. Специальные предметы сдал легко, а русский завалил. Но мне разрешили ходить на все предметы со студентами скульптурного отделения. За лепку получал одни пятерки, но с русским не ладилось. Помогли мои преподаватели, так я смог и дальше учиться со сверстниками.
Со 2-го курса ушел в армию. Мог, конечно, не пойти. На левой руке среднего пальца не хватает, травму в детстве получил. Доктора тогда хотели и указательный удалить, но отец отстоял, сказал, оставьте какой есть.  Комплексовал, конечно, по этому поводу, девчонок стеснялся, но привык, разработал, я же на гармони играю! Мог не пойти в армию, но у меня же закалка деревенская, у нас позором считалось, если не отслужил. Службу проходил в Пензе во внутренних войсках, приходил в училище, делал фонтаны. Потом меня взяли в часть, дали мастерскую и даже помощника. Дипломную работу в училище защитил на «пять», автоматически получил направление в вуз, в Ленинградскую академию художеств имени И. Репина.
Поступление туда - отдельная история. Специальные предметы сдал на «отлично», но декана предупредил, завалю русский язык. Он мне тогда посоветовал, а ты скажи комиссии, что мы тебя уже взяли. С этим паролем я и пошел дальше. Стоял, помню, в коридоре академии, ждал очереди на экзамен. Вдруг выходит член приемной комиссии и обращается ко мне: «Молодой человек, найдите Репина». Я в растерянности, Репин же давно умер. Спрашиваю у студентов, кого мне велели найти, оказывается, внук Ильи Ефимовича возглавлял приемную комиссию. Я остановил человека со смешной походкой и спросил: «Вы председатель комиссии Репин? Вас ждет комиссия». Зашел вместе с ним в аудиторию, меня посадили прямо перед комиссией. Беру билет, смотрю, откладываю, беру следующий, а их там много… Председатель комиссии говорит: «Молодой человек, вы не увлекайтесь, отвечайте». Я что-то отвечаю, правильно или нет, не знаю. Меня спрашивают: «А какие у вас оценки по специальности?» Я, как учил декан: «А меня уже взяли». Так я сдавал экзамены в институт...  
Учился в Ленинграде 6 лет, участвовал в конкурсах, выигрывал. 200 рублей по тем временам большие деньги были. Выпускная работа моя сразу попала на российскую и всесоюзную выставки. Дойти до всего мне помогли упрямство и усидчивость. Талант есть или нет, не знаю, а вот усидчивости и упрямства во мне много. А еще я часто ломаю готовые работы. Если мне что-то не по душе, то долго не раздумываю, уничтожаю. Вот такая черта характера...
После Ленинграда хотел уехать в Волгоград, там нас теща ждала, но остались в Мордовии. Петр Рябов мне тогда сказал: «В Волгограде скульпторов много, а здесь ты будешь один». С женой Галиной мы познакомились еще в училище, с тех пор вместе, вырастили двоих сыновей. Они очень разные по характеру, но оба пошли по нашим с женой стопам. Старший, Сергей, окончил Строгановку, живет и работает в Москве. Вот приехал мне с заказом помочь. Младший, Саша, тоже молодец, уже во всероссийских выставках участвует. Я ему говорю, у тебя все есть для работы, и отец рядом, если заплутаешь, я тебя выведу. Это много значит в жизни...
Персональной выставки у меня не было очень давно. Работ много, но выставляться не хочу. Возни много. Привозить, увозить, все тяжелое, что-то всегда бьется. Прошлым летом мне предлагали сделать юбилейную выставку, я отказался. Зачем это все? Мои  скульптуры горожане видят каждый день. А суету эту, выступления, нервы - не люблю. Я уже нахваленный, наруганный, для меня сейчас главное - познать самого себя, поймать хоть чуть-чуть, кто я есть в этой жизни. Хочется свое внутреннее «я» найти и показать. В малой пластике сейчас много работаю. Вот одна из последних работ, я назвал ее «Русь». Увидел во сне выставку и эту скульптуру, понял, что она моя. Проснулся, начал лепить. Это Михаил-архангел, оберегающий Русь, а мальчик - это все мы, россияне.   
Это я сам себя открываю. Заказы заказами, деньги деньгами, но ведь главное не это. Очень часто вижу будущие скульптуры во сне. Так было с Пушкиным. Потом делал и мучился, двоякое чувство было: леплю по памяти, а вроде повторяю чью-то работу. Христа тоже увидел во сне, приснился он мне распятый над дорогой, гипсовый, руки привязаны канатами. Я подумал, как грубо выполнено, я бы лучше сделал. И сразу проснулся, а взяться за него долго не мог…
Одновременно лепил Ушакова и Никона, а еще Николай Иванович Меркушкин заказал памятник многодетной семье. У меня же телефон здесь стоял городской, он мне позвонил, позвал к себе, рассказал, как он это себе представляет, что композиция должна быть многофигурной. Я сделал набросок, и все… Некогда мне ею заниматься. Уставал так, что засыпал сидя. Однажды утром, часа в четыре, меня будто кто разбудил. Проснулся и сразу стал делать каркас, лепить. Звонят из Белого дома: придет фотограф, нужно фото «Семьи» повесить у храма. А она у меня уже готова. Кто-то меня разбудил… Порой происходят необъяснимые, удивительные вещи…
А как я коня в Лямбире лепил… Все рабочие ушли на обед, а у меня пошло, оторваться не могу. И вдруг конь вздрогнул. Думаю, показалось, что ли? А там же, если центр тяжести хоть немножко сместить, все рушится. Я большие усилия приложил, и тут конь мой ожил на глазах и… упал с постамента. Такой страх у меня был. Хорошо, что рядом в тот момент никого не оказалось. Прихожу расстроенный к тогдашнему главе района, он спрашивает, что произошло, я говорю: «У Расима корова сдохла, а у меня конь упал». Он смеялся до слез, говорит, не переживай, поднимем. Правда, подняли, сам не понимаю как. Всяко бывало…
Когда лепил Бахтина, у меня получался то сам ректор Макаркин, то композитор Шостакович. Показывать пора, а у меня не получается. Разозлился, слепил маленький этюд, чувствую, поймал. Делал Бахтина и стоящим, но сломал. В итоге памятник Бахтину не ставили больше 10 лет.
Видите, сколько у меня разных вариантов Эрьзи, я делал их штук 50. Вот эта модель лет 30 в Москве прожила. Один вариант у меня даже купили для какого-то музея. Вот этого Эрьзю сделал недавно. Он мой любимый скульптор, первую книжку о нем я купил еще в школьные годы. На меня он сильно повлиял.