Людмила Нарбекова: «Я не боюсь ошибаться»

 

- Да. Художник остается в веках благодаря своим полотнам. Мало даже творческих профессий таких зримых, осязаемых, на века. Признан художник или не очень известен, всегда есть вероятность, что через большой промежуток времени мир может открыть для себя его творчество. И сейчас мы открываем имена, которые ранее не были известны широкому кругу ценителей. Недавно, например, я открыла для себя Елену Киселеву, художника, жившего на рубеже XIX-XX веков. В музее Русского импрессионизма в Москве попала на ее персональную выставку. Большое собрание работ Киселевой находится в Воронежском художественном музее. Удивительно, насколько актуальна она сейчас, ее живопись стала для меня откровением. Может, пройдет 50-100 лет, и мои картины, как и картины других художников современности, кто-то для себя откроет. Особенность моей профессии - признание при жизни получают немногие, к сожалению. Должно пройти время, художник должен занять ту или иную нишу, оставить какой-то след в искусстве. 

- Директорская ноша тяжела. Это огромный груз ответственности за каждый шаг, за каждый успех и промах. Лишь толика моей работы на виду, большая ее часть скрыта от посторонних глаз. Вадим Абдрашитов с женой, художником Нателлой Тоидзе, несколько дней провел в Мордовии в моей компании. Наблюдая со стороны за моей деятельностью, он как-то сказал: «Как режиссер я понимаю, что это высший пилотаж - не показывать внутреннюю работу, но как мужчина впечатлен». Такой вот неожиданный комплимент. И отвечая на ваш вопрос, да, я бы выбрала этот путь. Я умею отчаянно соглашаться. (Смеется.) Музей много дал мне как художнику. Это святое место. Весь механизм  музейной работы: собирать, сохранять, пропагандировать, просвещать, делать бесконечные выставки, семинары, конференции, издавать книги - это все безумно интересно. 

Я довольна своей судьбой. Творчество - это здорово, но у него свои трудности. Живопись сейчас не так востребована. Буквально несколько лет назад я очень переживала, мне казалось, что живопись находится в каком-то глубочайшем кризисе, выбраться оттуда невозможно. Картины не покупают, их теперь немодно вешать на стены. Все уже было, все уже неинтересно: и цветы, и пейзажи, и этнофутуризм. На первый план вышло совсем другое искусство: концептуальное и не фигуративное. Поэтому несколько лет я практически не писала. 

- Моя сугубо внутренняя потребность. Чисто аналитически я осталась при своем мнении. Меня двигают сама работа, сам процесс. Я отрицательно отношусь к ожиданию вдохновения. Можно всю жизнь прождать вдохновения и ничего не создать, оно может просто мимо пролететь. Надо просто работать каждый день, и тогда и вдохновение придет, и результат будет. И ученикам своим говорю об этом. Надо много работать, и все получится. Других рецептов нет. Ведь в таланте 99% трудолюбия и один процент - божья искра. 

- В художественном училище я отработала 17 лет, в университете преподавала 10, со дня основания кафедры дизайна. Мне нравилось работать со студентами. Я воспитала целую плеяду художников: среди них театральные художники, дизайнеры, даже фотографы. В музыкальном театре работает Светлана Тундавина, в драматическом - Елена Морозова. Модельер Галина Лосева тоже плод моего педагогического труда, как и Надежда Белова - главный хранитель нашего музея. Я горжусь своими учениками, у меня их много. Они работают в разных городах, но поддерживают связь. Всегда старалась им помочь, устроить на работу, щедро делилась своими знаниями и жизненным опытом. Ведь важно не только научить правильно рисовать, нужно еще привить творческую бациллу, чтобы она забродила в их душах, чтобы каждый потом пошел своим путем. Так учили нас в Мухе, не штамповали похожих художников, а за уши из нас вытягивали индивидуальность.  

Сейчас я охотно работаю с ребятами, которые приходят в музей, втянулась в проект «Мы нашли таланты». Когда Наталья Сергеевна Осянина пригласила к участию, я, если честно, с тяжелым сердцем шла к этим детям. Нелегкие судьбы у ребят - участников проекта. Жалела свою душу, наверное. Не хотелось мне никаких страданий, хватило их в жизни. Но с первых же занятий куда-то улетучились все мои страхи, сомнения, предубеждения. Дети стали родными, я полностью погрузилась в их обучение. Все, что знала и умела с профессиональной точки зрения, и душевное тепло я им дала. И пока проект будет жить, мы будем с ними творить.  

- Недавно у меня родилась идея, которую я подарила  ООО «Ростр». Мы напечатали некоторые картины Сычкова и мои на платках и шарфах. Пробная партия разлетелась как горячие пирожки. Сама не успела купить, открывала выставку в Баеве. Представила как-то, какой платок хотелось бы иметь мне, и отобрала несколько картин для печати. Они подписные, на каждом есть надпись Колчанова-Нарбекова и мой росчерк. Лучше всего пошли футуристические, структурированные вещи. Сейчас мы модернизируем эту линейку, сделаем шейные и большие платки, палантины. Я увлеклась, мне интересно новое дело. По моделированию я грущу, тяга осталась, и она переродилась в эти платки. Может, со временем еще что-нибудь придумаю. Хочется быть живой, востребованной, не чувствовать возраста. Я не боюсь принимать решения, ошибаться, легка на подъем. Больше всего боюсь одиночества. Одиночество не по  мне. У меня должен быть народ в доме, какая-то жизнь кипеть. Работать мне никто помешать не может. Не нужно мне никаких специальных условий. Дома я не руковожу. Мне этого на работе хватает. У меня замечательный муж Константин, человек из совершенно другой профессиональной области. Он тренер, бывший спортсмен, растит чемпионов и просто настоящих мужчин. В свободное время люблю заниматься огородом. У нас есть домик в деревне, там стоит мой этюдник, там я пишу, сажаю цветы, наслаждаюсь отрешенностью от мира.